Долина Новой жизни

Ильин Федор Николаевич

– А что дальше?

– О, мистер Чартней, зачем заглядывать в далекое будущее?

В это время показалась пара – Христиансены.

– Смотрите, смотрите! – перебил Висконти. – Эти скандинавы природные конькобежцы. Она удивительно мила, эта юная Маргарита.

– И, кажется, влюблена в своего супруга по уши.

Блэкнайт перестал семенить ногами и, смотря вслед супругам, произнес:

– Иногда я сожалею, что вовремя не успел связать себя узами с какой-нибудь интересной женщиной. Увы, теперь поздно!

– Действие

радия, а, может быть, и этого весеннего солнца, начинает, кажется, сказываться и на вас? – засмеялся Висконти.

– Действительно, солнце так печет, что, пожалуй, через неделю – прощай зимний спорт, – сказал Чартней. – Я предлагаю отправиться к дорожке лыжников, сейчас начнется бег.

Все трое направились вдоль катка.

Мимо них уверенно, размашисто пронеслась пара конькобежцев.

Блэкнайт нагнулся к уху Чартнея:

– Вот наша Елена, из-за которой может возникнуть Троянская война в Долине Новой Жизни.

– Да, часто женщины являются тайными пружинами мировых событий, заметил Чартней.

– У отца и сына одинаковый вкус.

– Мадам Гаро так хороша, что каждый приходит от нее в восхищение, горячо проговорил Висконти.

– Э, друг, на вас тоже, кажется, действует радий, – погрозил пальцем Блэкнайт. Они засмеялись и свернули на дорожку, к пригорку, с которого открывался вид на лыжников. Там были устроены разные препятствия – глубокие рвы, через которые надо было перескакивать, деревянные трамплины, крутые повороты, внезапные спуски и подъемы. Лыжники неслись цепочкой.

Друзья замешались в публику и с интересом наблюдали за рискованным полетом лыжников. Трудно было представить, как они сохраняли равновесие, падая с большой высоты или проносясь по воздуху над широкими канавами.

Мартини безучастно скользил взад и вперед, стараясь держаться подальше от того места, где была Милли. «Лучше всего уйти с катка и вернуться домой, – думал он. – Но тогда я выдам свои чувства, а я вовсе не хочу, чтобы надо мною смеялись. Милли, Милли, моя дорогая… Она заставляет меня так страдать. Я не хочу посадить ее в клетку, лишить удовольствий, и все же я ужасно страдаю, когда вижу, как интересно ей с этим Меем».

Какой-то человек закрутился перед задумавшимся Мартини волчком – нельзя было видеть ни лица, ни рук, ни ног. Зрители хлопали в ладоши. Сзади кто-то схватил маленького итальянца в объятия.

– Простите, синьор, я едва не сшиб вас с ног.

– Доктор Бергер, это вы?

– Во всей своей красе!

– Куда направляетесь?

– Ношусь из конца в конец. Стараюсь истратить избыток сил.

– Вы прекрасно выглядите.

– Берите меня за руки, я протащу вас два-три круга. Вам нужен моцион, дорогой синьор Мартини.

Они сделали небольшой конец и остановились, привлеченные красивым зрелищем: на лед спускались летающие люди. Белые крылья

разом складывались, и вот уже коньки скользили по льду. Прибывшие издалека, эти люди спешили также снять свои широкие резиновые одежды.

– Вы видите эту пару? – спросил доктор Бергер.

– Вот эту? Мужчина и женщина?

– Да, да, узнаете?

Мартини пригляделся и воскликнул:

– Он – Муки, а кто же она?

– Не узнаете? Его жертва. Теперь он женился на ней.

– Что вы говорите, дорогой доктор? Я слышал, он был посажен в тюрьму, а она… я полагал, что она умерла.

– Ей была сделана операция, вставлено новое дыхательное горло. А Муки освобожден из тюрьмы Робертом Куинслеем.

– Зачем он освободил его? – удивленно спросил Мартини.

– Мистер Роберт придерживается взгляда, согласно которому преступники не должны наказываться, их нужно лечить, им нужно растолковывать их вину. Ну, а кроме того Муки помог мистеру Роберту освободить из тюрьмы мадам Гаро.

– Значит, несчастная, которую он хотел задушить, – теперь его жена?

– И если бы вы знали, синьор Мартини, как она его любит! Она моя пациентка и еще недавно сама рассказывала мне об этом.

– Черт возьми, в женщинах заложена масса противоречий!

– Когда, много лет назад, я увлекался женщинами, они всегда причиняли мне много страданий. С тех пор я говорю всем – берегитесь женщин.

Мартини почувствовал в этих словах старого друга намек. Он насупился. В этот момент мимо проплыла пара: Мей тесно обхватил Милли, а она, прижавшись к нему, мечтательно смотрела вперед, ничего не видя перед собой, как будто уносилась в вихре блаженства.

Мистер Роберт умчал свою даму в дальний конец катка. Там было совсем пусто, толпа схлынула к лыжне. Он остановился и, вдыхая полной грудью воздух, воскликнул:

– Неправда ли, как хорошо дышится? Я чувствую всеми фибрами своего существа приближение весны.

Мадам Гаро, румяная и задыхающаяся от быстрого бега, взглянула на своего кавалера.

– Не знаю почему, но я полна бодрости и веселья. Мне вспоминаются времена, когда я умела отдаваться развлечениям со всем пылом юности.

– Я буду счастлив, мадам, когда вы забудете тяжелые испытания, которые вам пришлось пережить в Долине Новой Жизни.

– Мистер Роберт, меня трогают ваши постоянные заботы.

Молодой человек взял ее руки в свои и, крепко сжимая, с чувством произнес:

– Если бы я мог, я сделал бы все, чтобы вы стали счастливой, но я боюсь…

– Вы можете, – тихо сказала Анжелика и, круто повернувшись, умчалась от Роберта. Он стоял несколько секунд задумавшись, потом весело улыбнулся и пустился догонять свою даму.

– Синьор Мартини, синьор Мартини! – кричала Милли. – Мы не можем найти вас целый час!

Мей подлетел к итальянцу.