Долина ужаса
Шрифт:
– Дайте чистого виски. Холодная ночь, – сказал полицейский. – Кажется, мы еще не знакомы с вами, советник?
– Вы новый инспектор? – вопросом ответил ему Макгинти.
– Да. Мы надеемся, что вы, советник, и другие выдающиеся граждане помогут нам поддерживать закон и порядок в городе. Я капитан Мервин.
– Нам и без вас было неплохо, капитан, – холодно заметил Макгинти. – У нас вполне хватало и своих полицейских.
– Ну, не будем ссориться, – добродушно заметил инспектор. – Все мы исполняем свои обязанности, как их понимаем… Только у нас различные взгляды. – Он допил виски, повернулся, чтобы уйти, и в эту минуту увидел хмурое
Макмэрдо выразил заметное недовольство.
– Вот уж никогда не дружил ни с кем из фараонов!
– Знакомый – не всегда друг, – с широкой улыбкой ответил полицейский. – Вы Джон Макмэрдо из Чикаго, не так ли? Отрицать этого вы не станете?
Джон пожал плечами.
– И не подумаю. Уж не полагаете ли вы, что я стыжусь своего имени?
– Могли бы постыдиться.
– Черт возьми, что вы хотите сказать? – повысил голос Макмэрдо, сжав кулаки.
– Только то, что до приезда в эту угольную яму я служил в Чикаго. Тамошних молодчиков знаю всех наперечет.
– Неужели вы тот самый Мервин из чикагского центрального управления?
– Тот самый, и мы там не забыли застреленного Джонса Пинто.
– Я его не убивал!..
– Вот как! Во всяком случае, его смерть оказалась вам необыкновенно на руку, не то вам плохо пришлось бы за кругляшки. А теперь прямых свидетелей против вас не существует. Так можете возвращаться в Чикаго.
– Мне и здесь хорошо.
– Все же, молодой человек, я бы на вашем месте поблагодарил за такое сообщение.
– Спасибо, – буркнул Макмэрдо.
– Смотрите, только не вздумайте опять приняться за старое. Предупреждаю вас. А теперь желаю всем спокойной ночи.
Он ушел из бара, сотворив нового героя. О подвигах Макмэрдо в Чикаго давно уже шептались, но при расспросах он отделывался лишь неопределенной улыбкой. Теперь слухи получили официальное подтверждение. Посетители бара окружили Джона и горячо жали ему руку, наперебой угощая виски. Джон мог не пьянея выпить очень много, но в этот вечер, не будь с ним Сканлейна, он вряд ли благополучно добрался бы до постели.
В субботу вечером Макмэрдо был введен в ложу. Ему казалось, что он, уже посвященный в члены братства, войдет в ложу Вермиссы без дополнительных церемоний, но в долине существовали свои собственные обряды.
В самой Вермиссе насчитывалось около шестидесяти членов братства, однако это была лишь часть организации: в других городках долины существовало еще несколько лож. В случае необходимости они обращались друг к другу за помощью.
Ложа собралась в большой комнате дома Макгинти, отведенной специально для таких заседаний. В комнате стояло два продолговатых стола. Чистильщики собрались около одного из них, другой был заставлен бутылками и стаканами, и многие на него вожделенно поглядывали. На председательском месте восседал Макгинти, плоская черная бархатная шапочка прикрывала ему спутанную черную гриву, на груди висел кусок малиновой материи. Справа и слева от него помещались украшенные шарфами или перевязями братья высших степеней. Между ними находился и Тед Болдуин. На его красивом, но жестоком лице читалось сосредоточенное внимание. Остальные были почти все людьми зрелого возраста. К рядовым же членам ложи принадлежали большей частью парни лет восемнадцати – двадцати. Смотря на них, трудно было поверить, что это члены опасной шайки убийц, искренне гордящиеся своими кровавыми репутациями.
Жертвами Чистильщиков один за другим падали люди, неугодные ложе или опасные для нее. В это число попадали все, кто отказывался делать «добровольные» взносы в кассу ложи, или те, кто пытался разоблачить ее деятельность. Чистильщики начинали с шантажа, а если он не приносил успеха, то без малейших колебаний кончали поджогами и убийствами. Некогда они действовали осторожно, стараясь соблюдать тайну, но, очевидно, бессилие полиции вскоре развязало им руки. К тому же они быстро запугали всю долину. Никто не решался давать против них показания, а если дело все же доходило до суда, у них всегда оказывалось достаточно свидетелей защиты. Полная касса позволяла в этих случаях не стесняться в расходах. Десять лет продолжалась деятельность ложи, и за эти десять лет ни один член ее не был осужден. Единственная опасность для Чистильщиков могла исходить только от самой жертвы. Как бы скрыто они ни готовились к «операции» и как бы неожиданно ни нападали, защищающийся мог в отчаянии нанести им урон, хотя бы кого-нибудь ранить. Что порой и происходило.
Придя в ложу, Макмэрдо уже знал, что ему предстоит какое-то испытание, но никто не сообщил ему, в чем оно состоит. Двое братьев торжественно отвели Джона в соседнюю комнату. Из-за дощатой перегородки до него доносился гул голосов. Он несколько раз слышал свое имя и понял, что обсуждается его кандидатура. Наконец дверь отворилась, и к Макмэрдо подошел незнакомец с зеленым, затканным золотом шарфом через плечо.
– Мастер приказал засучить вам рукав, завязать глаза и ввести в залу собрания, – сказал он и вместе с другими двумя братьями снял с Макмэрдо пиджак, завернул до локтя правый рукав рубашки, повыше локтей стянул веревкой руки и наконец надел на голову черный капюшон. Затем его повели.
Джону казалось, что он двигается в полной темноте, ему было душно, и голос заговорившего с ним Макгинти прозвучал глухо.
– Джон Макмэрдо, – произнес этот голос, – вы уже принадлежите к старинному ордену масонов?
В знак утверждения Макмэрдо поклонился.
– Ваша ложа в Чикаго номер двадцать девять?
Новый поклон.
– Темные ночи неприятны.
– Да, для странствующих иностранцев.
– Тучи тяжелы.
– Да, подходит буря.
– Довольны ли вы, братья? – спросил мастер.
Ему ответил утвердительно гул голосов.
– По вашим ответам, брат, мы видим, что вы действительно принадлежите к братству. Однако в нашей ложе принят особый ритуал. Готовы ли вы подвергнуться испытанию?
– Готов.
– Твердое ли у вас сердце?
– Твердое.
– В доказательство сделайте шаг вперед.
В то же мгновение Макмэрдо ощутил давление на глаза и понял, что их касаются два острия. Казалось, ступи он вперед – и с глазами распростится. Однако он заставил себя двинуться – и мгновенно перестал ощущать давление. Снова послышался гул одобрения.
– У него твердое сердце, – произнес голос. – Способны ли вы переносить боль?
– Не хуже других.
– Испытайте его.
Макмэрдо едва удержался от крика: жгучая, мучительная боль пронзила его руку. Он чуть не потерял сознание, но крепко сжал кулаки и закусил губу, чтобы сдержать даже самый легкий стон.
– Я мог бы стерпеть и большее, – сказал он.
Послышались восхищенные голоса, чьи-то руки похлопывали его по спине. Потом с него сняли капюшон. Некоторое время Джон стоял без движения, щурясь на свет и стараясь улыбаться.