Доля слабых
Шрифт:
– Хватит болтать чепуху! Ты же умный. Мы оба знаем, что я уже мертв.
– Слова обездвиженного охотника полнились твердой решимости.
– Но как умереть, я могу решить сам! Это, похоже, последнее, что я могу. Либо, быстрая смерть от рук родича, либо твари сожрут меня заживо. Есть, конечно, еще вариант - издохнуть от жажды и голода, но в него мне не очень-то верится. Чудища найдут меня раньше.
На этих словах Медведь прервался и принялся часто моргать, сталкивая веками слезы. Трой тоже молчал. К нему уже пришло понимание - Гамай прав. Прав во всем. Выбора, действительно, нет.
– Ну так что? Ты поможешь?
–
– Помогу. Ты готов?
– Да. Давай только быстро, пока я не передумал. Я не трус, но... Как же, мать его, страшно!
– Хорошо.
– Трой поднял меч и приставил его к тому месту широкой груди, где пока еще билось большое и доброе сердце.
– Прощай, друг...
– Прощай. Зак, Кабаз, я иду к вам!
***
Боль. Тоска. Страх. Отчаяние.
Трой шагал сквозь лесную чащобу и все думал о мертвом товарище. Столько тварей вокруг, а ему пришлось убить друга. Нет бы заколоть одного из уродливых черных хозяев орды. Это они виноваты во всем, что творится в последнее время. Привели своих чудищ в Долину... И что им здесь надо?
Но поганые звероводы, к сожалению, по одиночке не ходят. Убить их, пожалуй, непросто. Человека гораздо сподручней и легче. Но Гамая...Его-то за что? В мире много людей, не в пример великану, и грубых, и злых, и жестоких. Да хотя бы сам Трой: уж гораздо сильнее заслуживал смерти. Ну а люди магистра... Стоп! Магистр!
Трой резко вспомнил о кое-чем важном, развернулся и, словно стрела, полетел по своим же следам обратно в поселок.
Хорошо, что он успел уйти всего на полмили, а не то тех остатков ночной темноты, что еще оставались в запасе, могло не хватить на задуманное. Скоротечный забег, и запыхавшийся Трой склонился над трупом товарища. Распахнув покрытую кровью безрукавку, Тигр смог убедиться, что дорогу проделал не зря.
Подтверждая его догадки, закрепленный на длинном шнурке, голубел так, что тьма не могла заглушить его цвета, легендарный божественный камень. Осторожно снимая святыню с уже охладевшей шеи товарища, расстроенный Тигр печально подумал: 'Эх, Гамай, Гамай... Не забрал бы ты этой вещицы из погреба Яра, так, пожалуй, остался бы жив... Да и уши мои бы сейчас не висели на шее, а росли, где и прежде... Судьба. От нее не уйдешь.'
Далеко-далеко, на востоке, зачинался багряный рассвет. Совершенно без всякой тропы, Трой шагал по оживавшему лесу на северо-запад. Тигр здраво решил, что чем ближе к реке, тем опасней и, хотя собирался в дальнейшем ее пересечь, сейчас уходил от воды.
В перспективах он был бы, конечно, не против найти свое Племя - там ждет мать как-никак - но важнее сейчас отыскать вход в Долину. Или, в его случае, скорее, выход. Вот задача задач! По обрывочным фразам магистра, тогдашнему пленнику давно стало ясно, что за горами на севере лежит огромный, заселенный людьми таинственный мир. И хотя его обитатели вряд ли мечтают о встрече с безухим лгуном, но дверь перед ним решатся захлопнуть едва ли, ведь пропуск к свободным от тварей орды новым землям болтался на шее у Тигра, промеж двух ушей.
Глава двадцать девятая - Райхи
Поселок Райхов напоминал растревоженный муравейник. Суета,
Между тесно стоящих шатров тек поток человеческих тел. Мало кто шел с пустыми руками. Женщины тащили детей, мужчины мешки и оружие, подростки погоняли палками коз и свиней.
Лица, мелькавшие перед Кабазом, отражали тревогу и страх. В действиях Райхов чувствовались напряженность и спешка. Все торопились, ругались, толкались, мешали друг другу. Каждый старался как можно быстрее прорваться сквозь гущу людей со своими пожитками. Иногда доходило до стычек, в которых оружия никто не касался, но кулаки в ход пускать не стеснялись. Было видно, что нервы у всех на пределе и эмоции бьют через край.
Настоящий бардак! Даже близко порядком не пахнет. В Племени все обстояло не так, но то дома. Здесь же поди Яра нет, чтобы вправить мозги. Вот и живут, как умеют. Сразу видно, что дисциплина у Райхов хромает на обе ноги, а потому и всеобщее бегство готовится медленно. Непозволительно медленно.
Приветливый ранее Бариш, который сейчас вел отряд сквозь заторы, дойдя до поселка, нахмурился. Видать, был и сам удивлен многолюдству. Расчищая дорогу локтями, охотники двигались к некой намеченной цели, а у Кабаза в душе постепенно копилась решимость.
Тонко почувствовав подходящее состояние спутника, Инга, идущая рядом, незаметно шепнула Кабазу на ухо:
– Будь готов, - и, когда через пару шагов толчок проходящего мимо Безродного позволил, притворно споткнувшись, повиснуть у «мужа» на шее, добавила: - Все нужно сделать надежно и быстро.
Кабан, понимавший о чем эти фразы, еле заметно кивнул. Если Безродные прознают, кого привели к ним в поселок охотники Бариша, смерть его вряд ли окажется быстрой. Да и Ингу, пожалуй, постигнет подобная участь.
На одной из развилок от группы отбились несущие тушу косули Астарх и его сутулый напарник. Обернувшись, насупленный Бариш, стараясь перебить шум толпы, проорал:
– Потерпите. Немного осталось.
– Шаргаш у Нихана в шатре. Скоро свидитесь, - добавил Гайрах. Любопытный охотник, видать, лично хотел посмотреть, как пройдет эта встреча и не спешил расставаться с компанией «Ургов».
Кабазу и Инге подобный свидетель был на руку. Чем больше людей, посвященных в историю мнимого бегства Шаргаша, окажется рядом в момент совершения мести, тем лучше.
Уйти от мгновенной расправы в присутствии двух человек, слышавших пылкую речь про нерушимую «Даргову» клятву, надежда была. Пусть и малый, но шанс. Лишь бы боги не отвернулись. Понимая, что выбора нет так и так, Кабаз поудобнее перехватил копье.
Наконец, нужный шатер отыскался. Бариш отдернул служившую дверью потертую шкуру и рукой поманил «Ургов» внутрь. Вся четверка протиснулась в тесный проход. В нос немедля ударили запахи дыма, жира и пота. Черные закопченные стены, как будто забрали весь свет, но и так удалось разглядеть все, что нужно. На полу, собирая мешок, копошились две старые женщины. У дальнего края шатра молодая Безродная грудью кормила младенца. Двое старших детей разгребали огромную кучу какого-то хлама. Бородатый старик возлежал на засаленной шкуре... и все. Ни хозяина дома, ни гостя. Бариш спросил: