Доля вероятности
Шрифт:
— Я пытаюсь объяснить.
Я не мог подобрать слова. То, что я собирался сказать, было гораздо важнее пропущенного отпуска, и если не получится подобрать нужные слова, идеальные слова, значит все зря.
— Хорошо. Объясняй. — Она вздрогнула и обняла себя руками.
— Я просто… у меня мысли путаются, что удивительно, ведь в нашем подразделении у меня репутация самого хладнокровного, а сейчас я в таком состоянии, что ты, наверное, выгонишь меня, даже не выслушав… Прямо как Пирсона выгнали на второй неделе, хотя он отлично ориентировался на местности, но, как только командир начал его допрашивать,
— Нейт, я ни слова не понимаю. — Иззи покачала головой.
У меня вырвался истерический смешок.
— Конечно, не понимаешь, я несу бессмыслицу. Но я уже не знаю, что говорить, по крайней мере сегодня. Сегодня я похоронил Джулиана. Можно мне нести бессмыслицу в день похорон лучшего друга? Или я должен держать себя в руках и притворяться, что не видел, как его мать рыдает в переднем ряду?
— Господи, Нейт. — Лицо Иззи вытянулось, она шагнула ко мне, но я попятился.
— Не надо. Если ты ко мне прикоснешься, я точно не смогу держать себя в руках, а мне, как видишь, и так это с трудом удается. — Я провел ладонью по мокрому от дождя лицу, стирая влагу. — И знаешь, что хуже всего? Мы никогда не называли его Джулианом. Мы всегда звали его по фамилии. А его мать повторяла его имя, плакала, и теперь я не могу думать ни о чем другом.
— Что случилось? — спросила она смягчившимся тоном. — Ты поэтому не приехал? Из-за смерти Джулиана?
— Палау. М-да. — Я кивнул, пытаясь сосредоточиться. Мне надо выбрать тактику. А ей — наш дальнейший путь. Мне бы только обрести почву под ногами, и тогда я смогу жить дальше.
Никогда в жизни я не ощущал такого смятения.
— Палау, — медленно повторила Иззи, и я встрепенулся.
— Я должен был приехать. — Я кивнул, будто отвечая на бесконечном допросе, который никак не прекращался. — Даты были подобраны идеально, словно их выбирала сама судьба. Словно сама жизнь все за нас спланировала.
— Что спланировала?
— После отбора в спецназ мне полагался отпуск, десять дней, и я собирался провести их с тобой и выяснить, чего ты хочешь, прежде чем перевестись в офицерский тренировочный лагерь…
— Я ничего не понимаю.
— Естественно, не понимаешь. Ты и не должна. Черт, я хорошо умею держать язык за зубами, да? Разграничивать жизнь и работу. — Я потер лоб кулаком, закрыл глаза, сделал глубокий вдох и попытался вытеснить шум и все, что случилось сегодня, сосредоточиться на Изабо. — Черт, я все порчу.
— Я не знаю, что именно ты боишься испортить, так что скажу: пока все нормально. Но ты меня пугаешь. — Она тревожно нахмурилась. В ее глазах было столько гнева, столько боли, но в них вроде была и любовь? Я же не смог полностью уничтожить ее чувства ко мне?
— У нас отобрали телефоны, — сказал я, наконец сумев сконцентрироваться. — Поэтому я не мог позвонить. Родители Джулиана были в отпуске, их не могли отыскать и с ними связаться, и нам не отдавали телефоны, чтобы никто не проболтался, прежде чем им сообщат по официальным каналам. — Голубая коробочка в моей руке сдвинулась, край смялся, и я слегка ослабил хватку. — Сначала я им не поверил, им — значит начальству. Решил, что это входит в испытания, что они хотят выяснить, как мы справимся
— Нейт, — прошептала Иззи и оглянулась через плечо на закрытую дверь, — давай пойдем куда-нибудь?
Она не хотела, чтобы ее отец нам помешал.
— Не могу. Я должен все рассказать сейчас. Меня ждут люди, и я должен знать, чего ты хочешь; только тогда я смогу сделать выбор, Иззи.
В моей голове все складывалось в идеальную картинку, по крайней мере эта последняя часть, но на словах выходила какая-то сумятица.
Коробочка. Да. Коробочка все скажет за меня.
Я разжал правый кулак, поддел большим пальцем крышку коробочки и повернул к Иззи.
— О боже. — Она зажала рот рукой.
— Ты, наверное, ждала не этого. Я выбрал его еще год назад, а потом раз четырнадцать менял решение. Ты из богатой семьи, я прикинул, что для тебя этот камушек маловат…
— Нейт, это то, что я думаю? — Ее глаза округлились; она переводила взгляд с меня на коробочку.
— Это обручальное кольцо.
Рот Иззи раскрылся, закрылся и открылся снова.
— Ты мне делаешь предложение? Серьезно? Этого не может быть.
— Может, — кивнул я, и живот скрутило так, что у меня закружилась голова.
— Нет. Не может. — Иззи покачала головой. — Я знаю, что не может, потому что ты говорил, что никогда не поступишь так со мной, не станешь дарить кольцо и требовать, чтобы я отказалась от всего, ради чего так много трудилась, —ты бы дал нам шанс сперва построить отношения. Ты разве не так сказал тогда, на Фиджи?
— Как ты не понимаешь? Иначе мы не сможем быть вместе, Иззи. Я много лет сражался с собой, потому что думал, что жизнь жены военного несправедлива, что ты заслуживаешь лучшего, — и это так, но я люблю тебя, Изабо. Я всегда любил только тебя. И буду любить только тебя. Я должен был вручить тебе кольцо в океане или в самолете, в память о нашей первой встрече, но…
— Понимаю, — прошептала Иззи.
Она смотрела на меня ошеломленно, прижав руку к сердцу. По крайней мере, мне казалось, что она ошеломлена. Это мог быть ужас и даже страх.
— Но потом Джулиан… умер, и я понял: то же самое могло произойти со мной. Это должно было произойти со мной. И до меня дошло, что я зря потратил кучу времени, оберегая тебя, а надо было дать тебе выбор… Прости меня, Иззи.
— Нейт, кажется, у тебя временное помутнение. Ты серьезно хочешь, чтобы мы поженились, хотя я даже не видела, где ты живешь? Мы никогда не проводили вместе больше недели…
— Девяти дней, — поправил я.
— …Я не знаю, где ты пропадаешь большую часть года, что это за отбор, для чего вас отбирают! Да ты себя послушай.
— Именно! — Черт, кажется, я все испортил. — Но ты же любишь меня, и я хочу, чтобы ты сделала выбор, Из. А я поступлю, как скажешь. Расскажу тебе все, что смогу. Мы вместе вернемся в Северную Каролину. А если захочешь, чтобы я ушел из армии, я уйду.
— Что? — Ее брови взметнулись вверх. — Но ты не хочешь уходить. Ты же никогда не хотел.