Дом Дверей
Шрифт:
Джилл посмотрел на вторую половину, зажатую в другой руке. «Это – батарея, источник энергии». Десятиграммовый кристалл, плавающий у поверхности жидкого металла, был размером с последнюю фалангу его мизинца. Он оказался таким зеленым, что Джиллу пришлось прищуриться, чтобы уберечь глаза от яркого света. Мгновение свет находился у поверхности, а потом изменился, и Джилл понял, что энергия полностью израсходована. Джилл знал, что кристалл отдал всю свою энергию и теперь вновь исчез в твердой серебристой поверхности.
«Когда где-то поблизости появится энергетический луч, прибор сам подзарядится». Джилл прикоснулся к кончику палочки, как обычно тушат электрическую зажигалку для сигарет, и увидел, как крошечная нить накала выдвинулась из инструмента. Джилл увидел, что устройство совершенно, что оружие… или инструмент… находится в рабочем состоянии. После этого экстрасенс решил закончить исследования. Затаив дыхание, он соединил две половинки, и они слились воедино.
Потом он проделал все заново, но намного быстрее, со сноровкой. Он прикасался к инопланетной машине, и она отзывалась. Тут не было гаек и болтов, чтобы стягивать или скреплять, не было винтов, которые можно было бы вывинтить. Главное, знать, как проделать весь этот трюк, понимать, что ты – хозяин положения. Сейчас Джилл смог осознать ряд чисел, уходящий в бесконечность. Он чувствовал, что если бы был математиком, то смог бы возвести в квадрат круг, смог бы вычислить число пи, соответствующее этому мрачному миру. Упорядоченный концепциями земных механизмов, обращенный к машинам разум экстрасенса изучал инопланетные творения, действуя инстинктивно.
«Даже новорожденный, который ничего не знает, умеет дышать. Все, что ему необходимо для начала этого процесса, так это хлопок по спине. А после этого весь вопрос в выживании». И Джилл понял, что только что его «хлопнули по спине».
– Барни, – мягко, но достаточно громко позвал Джилл. – Давай-ка спать, мой мальчик. Завтра будет новый день… И нам снова повезет. – Барни уснул сразу, а Джиллу не спалось. Слово «проекция» вертелось в его мозгу, словно ириска, завязшая в зубах. Это напоминало навязчивую идею. Сон никак не возвращался, и Джилл начал вспоминать как, где и кто говорил что-то относительно «проекции».
Анжела утверждала, что Дом Дверей – проекция, и каждая материализация всего лишь новое пересечение узла с той же самой базовой структурой. Она также говорила, что каждая дверь напоминает переключатель, который работает, когда кто-то использует его. А лампа – «проектор» – всякий раз показывает новую картину. Очевидно, ее слова запали в голову Джилла…
Но… проекция нуждается в проекторе – лампе – и еще нужен экран. Джилл попытался представить себе всю картину: трехмерный проектор, создающий натуральные, но все равно искусственные миры на своих экранах. А почему бы и нет? После размышлений о науке, которая может превратить искусственную плоть в точную копию человеческого существа, сделать так, чтобы копия смогла двигаться и использовать ее как транспорт, судно или скафандр!
Размышляя, тяжело уснуть. Еще одна причина бессонницы – Анжела. Джилл гадал, что приключилось с ней, где она оказалась сейчас… и надеялся: с ней не случится ничего плохого. Но если она очутилась в мире, которого боялась… Он мог вообразить, куда она могла угодить, но старался не делать этого. Варре и Клайборн погибли, оказавшись каждый в своем мире. Они умерли, столкнувшись со своими самыми ужасными кошмарами. Поэтому Джилл боялся уснуть и во сне увидеть, как умирает Анжела. И сейчас, и пока они были вместе, Джилл знал, что для него это зрелище станет наихудшим кошмаром…
Сит из фонов пребывал в ярости. Он был ранен и оскорблен. Ему не только нанесли физическое увечье, задели его гордость. Уже дважды люди с их дикими инстинктами выживания причинили ему вред и расстроили его планы… Это происходило слишком часто.
До какого-то времени игра велась более-менее по правилам. Да, имели место непредусмотренные случайности (такие, как преступления Хагги, этот пес – Барни, которого вообще не было в сценарии). Они придавали игре определенную пикантность. Остальные события развивались по большей части по графику. Два члена группы достигли точки разрушения и сыграли отведенные им роли. Они «умерли». Однако вместо слабости, которая должна была охватить остальных, выжившие лишь стали сильнее. Случайно их логические рассуждения оказались слишком близки к истине, их экстраполяция оказалась во многом правильной.
Но теперь все они будут уничтожены. Выжив, они, можно считать, пройдут тест. Отдельные индивидуумы пали, в то время как группа, или даже как раса, люди показали себя более чем достойными. По крайней мере, согласно своду правил. Однако здесь ведущим игры был Сит, и он устанавливал правила. Он мог менять их по своему усмотрению, даже отменить полностью. Именно это он и собирался сделать.
Вдобавок к ярости основным топливом костра разрушенных планов были собственные промахи, бесспорные доказательства его ошибок. Потерять инструмент фонов само по себе плохо, а то, что человек по имени Джилл завладел им и разобрался, как им пользоваться – еще хуже. А уж то, что инструмент использовался, против самого Сита… невероятно! Сит мог винить только себя: он недостаточно высоко оценил талант Джилла, плохо продумал последствия.
Однако кто бы смог все это предвидеть? Если человеческое существо случайно позволит шимпанзе завладеть автоматическим оружием, то станет ли опасаться, что обезьяна научится правильно держать оружие, целиться и стрелять из автомата? Джилл научился и, предположительно, продолжал учиться. Этот процесс надо было прервать как можно быстрее.
Единственное «но»… если позволить синтезатору выполнить все необходимое, это будет выглядеть как личная месть. Очень личная, настоящая вендетта! Сит не только желал присутствовать при конце игры, он хотел, чтобы Тарнболл и Джилл, и все остальные, конечно, знали о его присутствии, знали, что именно он привел их к смерти.
Правила? Больше не будет никаких правил. Настало время по-настоящему надавить, заставить жернова крутиться быстрее, и как можно скорее покорить «выживших»… и как можно скорее забыть о своем позоре! Ужасная мысль, что его мечта стать Верховным фоном может оказаться развеянной из-за стойкости примитивных существ! Но если бы Джилл достаточно сильно повредил конструкцию Баннермена, если бы он перерезал нервную цепь, связывающую мозг и моторную систему…
Ладно, это не столь важно. Сит потерял лишь самую нижнюю часть одной из трех своих конечностей – кончик щупальца. Но даже этого достаточно, чтобы дестабилизировать тело Сита и причинить ему страшную боль по человеческим меркам. Если бы отсеченной оказалась другая нога Баннермена, было бы намного хуже. Она ведь служила вместилищем для двух других щупальцев. Тогда боль и ярость Сита были бы во много раз ужасней. А так Сит вынужден был синтезировать себе конечность, которая потом, когда его жидкое тело самовосстановится, будет отторгнута. Это дело нескольких дней. Физическая боль быстро исчезла, но осталось ощущение уязвленной гордости.
В контрольной комнате синтезатора Сит приказал главному локатору отыскать членов тестируемой группы. Поиски велись наугад с рефлекторной поспешностью. Сит с интересом уставился на Анжелу Денхольм, появившуюся на одном из экранов.
Ее кошмар материализовался в мире океанов и побережий, синих небес и морей, равнин, поросших травой, и цветущих лесов. Там обитали существа, которые ходили, плавали, летали, были достаточно мелкими, милыми и совершенно неразумными. Существовали определенные шансы, что эта планета идеально подошла бы для фонов. Увы, у солнца этой планеты быстро развивались процессы, которые вскоре, через несколько тысяч лет, уничтожат ее. Записанный давным-давно и сейчас воспроизведенный синтезатором, этот мир, скорее, соответствовал представлениям Анжелы о рае… За одним исключением. И это исключение составляло суть кошмаров Анжелы. Жить в прекрасном мире, находясь замужем и в полном распоряжении ее собственного мужа, Рода Денхольма.