…И только утром свет в окне погас,Где плакало всю ночь дитя больное.Касаясь лба горячего рукою,Сидела мать и не смыкала глаз.О Боже, я теперь грехом больна,Сгустился мрак, и листья облетели.Не отходи же от моей постели —Вокруг темно, и я лежу без сна.
«Жёсткий воздух. Чёрный острый лес…»
Жёсткий воздух. Чёрный острый лес.Мёрзлый лист хрустит, как скорлупа.Даже манна, что летит с небес,Жёсткая, как манная крупа.И стучит в стекло, а мне всё леньОтойти от тусклого окна.Отчего опять без света день?Отчего же ночь моя без сна?
«Как страшно знать, кто я на самом деле…»
Как страшно знать, кто я на самом деле,И на себя смотреть со стороныТак безразлично, как всю ночь гляделиВ моё окно две тусклые луны.И сон отрадный не прервёт раздумьяО том, как глупо жизнь свою гублю.Зачем я не страдаю слабоумьем?Зачем я до беспамятства не пью?
«И вот я дома. Я дошла до ручки…»
И вот я дома. Я дошла до ручки.Но ничего не видела в пути.Меня в маршрутке полутёмной мучилКакой-то неотвязчивый мотив.Неразличимы, улицы мелькали —Я помню только капли на стекле.Как ворох несущественных деталейЯ вижу мир, когда навеселе.Есть листья в лужах – нет дороги к дому.Подъезда нет – лишь струйка с козырька.И кажется какой-то незнакомойМоя же, ключ зажавшая, рука.Стою и в дверь зайти я не решаюсь —Боюсь очнуться в комнате чужой.До ручки я дошла, не сознавая,Что в самом деле я пришла домой.
«Когда работала, я не жалела рук…»
Когда работала, я не жалела рук,И пальцы очерствели, стали грубы.Вы руку мне целуете, а вдругНе различу, нежны ли ваши губыИли насмешливы. И всё пойму не так,И всё придумаю, себя и вас измучив.Быть может, посчитаю за пустякЕдинственный судьбою данный случай.Я ваших слов не слышу – сердца стукМешает. Я руки отнять не смею.Зачем, работая, я не жалела рук?Зачем теперь я сердца не жалею?
«Мне было трудно вынести разлуку…»
Мне было трудно вынести разлуку.И я бы к ней привыкла, но вчераВдруг ощутила, что в груди – дыра,Такая, что просунуть можно руку.Я, заглушая боль, пила вино,Бессмысленно по комнате слоняясь,Дыра же всё сквозила, раскрываясь,Как будто в доме выбили окно.А за окном холодный ветер свищет,И темнота, и жёсткий снег летит.Дыра в груди всё тело леденитИ выстудит, как бедное жилище.
«Просто нажму: «Сообщения…»
Просто нажму: «Сообщения.Входящие. Удалить».Лети в пустоту, в забвение,Гори же, письмо любви!Зачем же рука не дрогнула,Все кнопочки надавив?Свеченье экрана ровное.Гори же, письмо любви!Ни дыма, ни пепла белого,И в памяти – ничего.А может, его и не было —Послания твоего?
«Я вам пишу – молчание в ответ…»
Я вам пишу – молчание в ответ,Но в этом виноват лишь ветер резкий —Куда-то прочь уносит эсэмэски,И я письмо бросаю в интернет.Но дождь идёт, мешая вам читать,И размывает строчки на экране.Придётся попросить у старой няниС письмом к вам внука своего послать.
«Сначала я не придала значенья…»
Сначала я не придала значеньяТем тоненьким иголочкам, что сердцеМоё кололи сладостно и больно.Потом во всём я обвинила солнцеВесеннее, его огонь холодный.Потом, кого винить уже не зная,Я поняла, что в странную любовьВошла, невольно вздрогнув, будто вышлаМорозной ночью в сад пустой и мёртвый.Вокруг темно и тихо, только холодБесстрастные объятья открывает,И каждый вдох мне причиняет боль.И ничего не предвещает счастья.
«Лист осенний – золотой, медовый —…»
Лист осенний – золотой, медовый —Бился и дрожал на сквозняке,Но держался. Не промолвив слова,К вашей я притронулась руке.И, тончайшим ветерком влекомый,Лист упал. Зачем о нём грустить?Ваши пальцы слишком незнакомы,Чтобы их так скоро отпустить.
«Бывают слишком лёгкие объятья…»
Бывают слишком лёгкие объятья,Которые удерживать не станут,Как будто эти руки – только воздух.Бывают взгляды с лёгким безразличьемИ с нежностью, почти неуловимой.Они прозрачны, как весенний воздух.Бывают имена – одно дыханье,Но кажется, мне легче сдвинуть камень,Чем снова имя повторить твоё.
«Потому, что осенняя ночь…»
Потому, что достаточных нет оснований…
Г.Л. Хикс
Потому, что осенняя ночь рассыпала горстями зёрна сорванных звёзд…Потому, что без ветра мой невидимый сад зашумел, не щадя своих гнёзд…Потому, что во тьме трепетала упавшая птица, испугавшись во сне…Моё сердце тревожно и сладко лгало, будто ты вспоминал обо мне.
«Жгла зажигалкой пальцы…»
Жгла зажигалкой пальцы.В здравом уме – не в бреду —Вздумала примеряться,Больно ли будет в аду.И поняла – терпимо.Господи, охладиТолько невыносимыйЖар у меня в груди!
«Лукавство я искореняю…»
Лукавство я искореняю немало лет,Но на вопросы отвечаю: «И да и нет».С кокетством справлюсь непременно — не те года,Чтоб говорить одновременно и «нет» и «да».Я стала проще и честнее, притворства – ни следа.Люблю ли вас? Солгать не смею — и нет, и… да.
«Бывает, что, неловкая в работе…»
Бывает, что, неловкая в работе,Пораню руку кухонным ножом.И ранка не болит, но ощущаюПрохладную струю воды – холодной,Горячую – совсем невыносимой.Вкус соли, недоступный осязанью,Я начинаю чувствовать на ощупь.Так и душа: порань её немногоУкором совести, любовью, безразличьем —Становится чувствительней и можетУвидеть то, что недоступно зренью,Услышать звуки и слова такие,Что кажется: ещё совсем немного —И обнажатся тайны бытия.Но ранка постепенно заживает,Душа немеет и теряет зренье.Тогда себя должна я ранить сноваИ бередить зажившее, стараясьПрильнуть душой к любому острию.