Дом на окраине
Шрифт:
— Привет.
Присел на корточки и убрал снег с надписей. «Корсарова Карина» и «Корсарова Дарья». С камня на меня смотрели два счастливых взгляда. Я сам настоял, чтобы на камне выбили изображение именно с этой фотографии. Сам ее сделал за пару дней до их гибели.
— Соскучились? — Положил цветы к надгробию.
Камень ничего мне не ответил. Но мне было важно выговориться. Я немного помолчал. Не смотря на то, что моя жена и дочь умерли, мне сложно было начать разговор. Это как если бы я решался признаться ей в неверности, или еще в чем-то постыдном.
Пока я сидел и молчал, к соседней оградке подошла женщина, кивком головы поздоровалась со мной. Я кивнул в ответ. Я ее знал, у нее муж скончался тогда же, когда и мои. Хоронили в один день. Обычно она долго стояла у камня, но сегодня она просто погладила его ладонью, смела снег и что-то положила к надгробию. К оградке подошел мужчина и позвал ее. Она смущенно улыбнулась, погладила камень еще раз и вышла. Мужчина осторожно придержал ее за руку, обнял и повел прочь. Я улыбнулся. Эта женщина смогла попрощаться и начать новую жизнь. Значит и мне пора.
— Карин, прости. Я встретил женщину. Знаю, что ты бы меня ругала за то, что не начал жить раньше, но я просто не мог.
Я достал из кармана обручальное кольцо и положил его рядом с цветами. Эта веха моей жизни закончена. Мне пора начать другую.
Глава 15
Кира
Я сидела в одеяле, пытаясь справиться со своим телом. Но меня трясло все сильнее и сильнее. Еще и Гек ушел. Я слышала звук отъезжающей машины. Волнами накатывало осознание того, что возможно он уехал навсегда, и это было еще страшнее, чем то, что он меня поцеловал. Сильно затошнило. Я начала задыхаться. Поняла, что еще немного и меня просто вырвет.
Быстро выпуталась из одеяла и побежала в ванную, собирая все косяки, так меня шатало. Еле успела добежать до унитаза, как меня вывернуло. Потом еще. И еще. Даже когда в желудке ничего не осталось, спазмы продолжались. Лишь через минуту я поняла, что это обычные рыдания. Отползла от унитаза и прислонилась спиной к стене, обняв колени. Закусила подол халата, чтобы плакать бесшумно. Мне не привыкать….
— Так, дочка. На, выпей. — На плечо легла рука и попыталась растормошить меня.
Подняла голову и сквозь поток слез увидела Раису Георгиевну со стаканом воды, который она поднесла к моим губам. Подол халата пришлось выпустить изо рта. Воду выхлебала за несколько глотков. Стало легче, но слезы все равно бежали, а спазмы, пусть и не таки сильные, но еще остались.
Женщина отставила стакан и села рядом со мной. Прихватив за плечи, развернула меня к себе и обняла. Я взвыла с новой силой, хлюпая носом у ее плеча.
— Ну, будет уже. Все хорошо. — Приговаривала она, поглаживая меня по спине. — Генка сейчас съездит куда надо и вернется. Куда ж он от вас денется? — Быстро раскусила она мои страхи.
Мне стало легче от осознания того, что он уехал не навсегда. И вообще становилось легче. Даже от того, что сейчас рядом со мной сидит эта женщина и не брезгует гладить меня по спине. Через несколько минут совсем успокоилась.
— Мне бы в душ. — Тихо попросилась.
Раиса Георгиевна молча кивнула и вышла из ванной, оставив меня одну. Под душем я стояла недолго, так как боялась, что Дарька проснется. В голове был сумбур. В душе тоже. Что случилось? Почему это все вообще произошло? Как теперь быть с Корсаровым? Почему я такая дура? Последний вопрос волновал особенно сильно.
Дарька действительно уже проснулась и обнаружилась на руках Бориса Аркадьевича. Его жена в это время хлопотала на кухне, готовя ранний завтрак. Часы показывали только начало шестого.
— Извините за истерику. — Протянула руки в дочери. — Обычно я спокойнее.
— За что тут извиняться? — Раиса Георгиевна обернулась. — Всякое в жизни бывает. Я в свое время столько посуды в доме переколотила, что можно свой магазин было открывать. А ты всего лишь поплакала. Верх выдержки при общении с мужчинами-Корсаровыми. — Успокоила она меня.
Я юркнула в свою комнату, чтобы покормить дочь и попытаться уложить ее спать. Не уверена, что она снова уснет, но попробовать стоило.
Конечно, Дарька спать отказалась. Ей было куда интереснее на руках у новоявленного дедушки, который с радостью с ней водился. Раиса Георгиевна, напротив, развлекала меня беседой. И рассказывала она мне про Геннадия. Про детство, юность, где учился, что делал. Я слушала не перебивая. На самом деле мне было интересно узнать про него больше. А кто мог рассказать мне про этого мужчину лучше, чем его мама?
Чем больше слушала, тем больше понимала, что сформировало такой несгибаемый характер Корсарова. Такие люди не гнутся. Такие только ломаются под тяжестью безвыходной ситуации. Для Гека такой ситуацией стала гибель его семьи. Но и это не смогло его сломить окончательно. Лишь выбило на время из колеи. Он восстановится, хотя и не полностью. В его душе навсегда останется место для тех, кого он потерял.
А еще мне было очень приятно поговорить с женщиной, которая не пыталась меня чему-то учить. Она просто рассуждала, рассказывала мне истории, расспрашивала меня саму о чем-то. Это было необычно и познавательно. У Раисы Георгиевны была очень устойчивая нервная система, так как ее муж иногда возвращался из своих командировок с кучей свежих шрамов, оставшихся, в том числе, и от пулевых ранений. Так что битье посуды это еще очень сдержанная реакция на подобное.
Мой утренний срыв больше никто не вспоминал, и вообще Корсаровы вели себя очень деликатно. Я видела, что они стараются сделать так, чтобы мне было комфортно, и ценила это.
Вот только в девять утра, когда Дарька снова завалилась спать, к дому подъехала машина.
— Кира, выручай. — В дом вбежал высокий пожилой мужчина, местный фермер. Весь встревоженный, растрепанный.
— Что случилось? — Перепугалась я не на шутку.
— Корова телиться не может. Всю ночь старается, а ничего. Боюсь, как бы прирезать не пришлось. — Он был на грани паники.
Я его понимала. Корова — это дорогое удовольствие. И режут их с наступлением морозов, а не весной. Нет, весной мясо тоже можно продать, вот только цена будет ниже раза в два. Кто ж к лету его покупать много и дорого будет? Да еще и теленок пропадет.
— Езжай. Я за внучкой догляжу. — Успокоила меня Раиса Георгиевна.
Я кивнула и побежала переодеваться. Потом показала женщине, что в морозилке хранится замороженное грудное молоко для Дарины и выскочила из дома. Ехать пришлось на стареньком УАЗике. Хозяйство находилась немного за деревней, чуть в стороне от дороги. Коров было шесть, но разродиться не могла только одна. Самая низенькая и комолая пеструшка.