Дом на окраине
Шрифт:
Из раздумий меня вывел лай Пульки, которая вдруг встала в стойку в сторону дороги. Пока размышлял, что же сподобило невозмутимую собаку показать голос, как где-то недалеко раздался детский плач. Меня будто током ударило, так резанул по нервам этот голосок.
— Место. — Приказал притихшей Пульке и побежал на звук.
Выбежав из-за дома, с удивлением увидел высокую женщину, которая одной рукой держала большой сверток, а второй пыталась протащить сумку в калитку. Детский плач доносился из свертка.
Прежде чем подумать, подлетел к ней, аккуратно забрал ребенка, положил его на одну руку и отобрал сумку другой.
— Вы ко мне? — Спросил, уже направляясь к дому.
Да, дурацкий вопрос. Это место, даже если захочешь, не найдешь. Но на женщине было какое-то осеннее пальтишко, а на улице мороз. По прогнозу на завтра вообще минус тридцать обещают. Да и ребенок мог замерзнуть.
— Вы — Геннадий Корсаров? — Донеслось у меня из-за спины тягучим нежным голосом.
— Да. — Быстро кивнул, стараясь скрыть свое замешательство. Зачем я вообще кому-то понадобился?
Открыл ногой дверь, вошел в дом. Сумку оставил у порога, а ребенка, сбросив обувь, пронес в комнату, где положил на диван. Женщина тут же подошла и принялась распечатывать конверт.
— Я Кира Топтыгина. — Коротко представилась она.
Я кивнул
— Хозяйка дома. Мы с вами заключали договор на год. Осталось еще четыре с половиной месяца. — Напомнил, сбросив шапку с курткой, и повесил их на крючок.
— Да. Я не за этим приехала. Извините, что пришлось вас потревожить. — Она раскрыла конверт с ребенком и неуверенно посмотрела на меня. — Простите, можно я покормлю дочь, а потом мы с вами поговорим?
Я кивнул и вконец растерянный отправился на кухню. Поставил чайник на плиту и нашел две кружки. Всегда легче говорить с человеком, который не умирает от голода. Порылся в шкафу, но ничего вкусного не нашел, кроме сухарей, которые у меня Лика забыла, когда последний раз с мужем заезжала в гости.
Вспомнил, что мне где-то Лидия Васильевна нагрузила целую сумку еды, среди которой были и какие-то плюшки. Нашел сумку рядом с холодильником и открыл. Соленья какие-то, контейнеры. Ага. Нашел коробку домашнего печенья, и три куска брусничного пирога. Отлично.
Из комнаты слышалось кряхтение ребенка, и легкий напевный голос его матери. Внутри вдруг раскрутился горячий узел. Я вспомнил, что когда-то и в моей семье было так же. Легкий воркующий голос над ребенком. То, что было когда-то в прошлой жизни. То, чего я сейчас лишен.
— Извините, что так долго.
Близкий голос хозяйки дома вывел меня из ступора, в котором я находился, стоя посреди кухни и смотря в стену стеклянным взглядом. Как-то тупо огляделся вокруг себя, мимоходом отметив кипящий на плите чайник и растерянный вид девушки.
Я вдруг осознал, что передо мной не высокая женщина, а рослая, чуть выше меня, девушка, едва достигшая совершеннолетия. Она сняла верхнюю одежду, и стала видна некоторая угловатость фигуры, присущая подросткам, пухлость щек, еще не до конца сошедшая, и слишком открытый взгляд, каким смотрят на мир только дети. Тут же почувствовал себя рядом с ней дряхлым низким стариком.
— Что? — Не вспомнил ее последней фразы.
— Извините, что так долго кормила дочь. Она с дороги проголодалась. Мы сразу из роддома сюда. — Неуверенно проговорила она. — Я думала, что она еще в автобусе проголодается, и даже молоко сцедила….
До меня вдруг дошел смысл сказанного.
— Вы везли новорожденного ребенка в автобусе? — Грозно спросил я. — Там же микробы всякие. И пьяные ездят.
Она слегка вздрогнула от моего тона и покосилась в сторону комнаты. Я тут же почувствовал себя козлом. Ну, кто орет в доме, где спит младенец? Я ору. Молодец, нечего сказать.
— Даря не новорожденная. Нам три месяца уже. Просто в реанимации сначала долго лежали, а затем на доборе веса были. — Принялась оправдываться она.
Я вздохнул.
— Кира, присядьте за стол, давайте попьем чай, и вы мне расскажете, что случилось, и зачем вам понадобился я. — Я указал на стол, выключил плиту и налил кипяток в кружки.
Девушка несмело села на табурет и обняла кружку двумя ладонями.
— Понимаете…. — она замялась. — Конечно, это не ваши проблемы, но….
Мне вдруг стало неловко от того, что я заставляю ее говорить о неприятностях, но проблему легче решить, когда знаешь ее суть.
— Не бойтесь. — Ободряюще улыбнулся.
Она кивнула.
— Я развелась с мужем еще до рождения дочери. Но та карточка, на которую вы перечисляли деньги, находится до сих пор у него. — Она подняла на меня свои серые глаза, с желтыми крапинками вокруг зрачка.
— Подождите. — Остановил я ее. — То есть я три месяца перечислял деньги не вам, а вашему бывшему мужу?
Она виновато кивнула.
— Простите. Просто, если бы я отобрала у него карточку, то он бы понял, что я с ним развелась.
— Вы развелись с мужем без его ведома? — Приподнял я бровь.
Она кивнула.
— Повезло, что он тогда в запой ушел и ничего вокруг не замечал. — Покаялась она, а у меня руки зачесались вправить мозг этому дегенерату. — Так вот, пожалуйста, я очень вас прошу, перечислять деньги вот на этот номер сберкнижки. — Она положила передо мной бумажку с цифрами. — А лучше передавать мне на руки.
Я вновь оглядел ее.
— Кира, а что вы планируете делать дальше? — Спросил на всякий случай.
— Я? — Она растерялась. — Я найду какую-нибудь пожилую женщину, которой нужно помогать по хозяйству. Ну и за постой ей платить буду. К мужу я точно не вернусь.