Дом на песках времени
Шрифт:
Я почесал в затылке:
– Так почему же вы не поменяли «С», «D» и «G»?
– Потому что фронт волны еще не добрался до них.
– Фицхью склонился над салфеткой.
– Вот это происходит в следующий квант времени, в следующую парасекунду.
А*-› BG-› #163;Н-› Е_› F
Вы можете заметить, что первоначальная цепь причин и следствий по-прежнему продолжается и событие «Е» привело к событию «F». Но новая цепь догоняет ее. Волны изменений движутся с большей скоростью, чем секунда в секунду, - подобно тому как вода течет
Он в последний раз взялся за салфетку.
А*-› BG-› €Н-› BI-› FK-› L
– Изменяются даже наши воспоминания, - продолжал он.
– Небольшое колебание и… кто знает? Мы могли бы сидеть здесь и обсуждать победу Ли.
– Вы - возможно, - сухо заметил Картрайт. Док Муни потер подбородок и нахмурился.
– На мой взгляд, здесь есть некоторая проблема, - сказал он. Он говорил со смешком, словно подозревая, что ему морочат голову.
– Если наши воспоминания изменяются, то откуда нам вообще знать, что прошлое было иным?
По лицу Фицхью снова пробежала тень.
– Вообще-то… мы не можем этого знать. Док Муни хлопнул себя по лбу:
– Так вот что, значит, я старый дурак. Я начал класть челюсть в карман пиджака, а потом отложил ее на стол.
– В глазах его сверкнул вызов.
– И все это время она лежала там, в лаборатории, - продолжал он.
Фицхью кивнул, в рыбьих глазах его застыло мрачное выражение.
– Да. Хотя, возможно, и не «все время». Если в тот момент, когда вы положили кость на стойку, измененная волна догнала первую, на мгновение у вас образовалось два противоречащих друг другу воспоминания. Фрагмент начального воспоминания мог сохраниться, и вы сидели здесь после события «L», вспоминая о «F», вместо «L». У французов для этого существует выражение… - Он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить.
– Merde?
– с невинным видом предложил док.
– Deja vu?
– спросила Мора. Фицхью покачал головой:
– Нет. Deja vu - это когда вторая волна не влияет на вашу жизнь и вместо остатков воспоминания вы в какое-то мгновение вспоминаете, что видели одну и ту же вещь дважды.
– Он оглядел каждого из нас, и мне показалось, что в глазах его мелькнуло неизмеримое одиночество.
– Вот почему эти призрачные воспоминания всегда касаются мелочей.
– Пожав плечами, он уставился в угол.
– А может, это просто игра воображения. Кто знает?
Сэм взял полупустую кружку Фицхью и покачал ее. Пристально взглянул на физика.
– Но не всегда?
– произнес он с вопросительной интонацией.
Фицхью покачал головой и указал на кружку:
– Еще, пожалуйста.
– Возможно, - сказал Сэм, - вам лучше помогут излияния, чем вливания.
– Что это значит?
– спросил Дэнни.
– Тише, - ответил док.
Кто-то поставил на музыкальном автомате «The Reconciliation Reel»3, и Фицхью заморгал, когда дикий визг свистков и скрипок наполнил зал. Несколько старожилов закричали: «Хей!» - и начали хлопать.
– Вы подумаете, что я дурак, что я запутался. Сэм пожал плечами:
– Ну и что, если даже и подумаем?
– Конечно, ничего, - вмешался док Муни, - мы все здесь считаем Дэнни запутавшимся дураком, но это не мешает мне время от времени ставить ему пиво.
Дэнни, который мог соображать довольно быстро, когда речь шла о его выгоде, просигналил мне кружкой и сказал:
– Ты его слышал.
Да, не часто доку случается попасть в собственные сети, но у него хватило такта отнестись к этому с юмором. Пока я наполнял кружку Дэнни, Фицхью разглядывал что-то в своей душе.
– Видите ли, - в конце концов начал Фицхью, - мозг сохраняет воспоминания в виде голограмм и ассоциаций. Поскольку воспоминание представляет собой голограмму, человек может восстановить целое по сохранившемуся фрагменту, а поскольку они хранятся в ассоциативном порядке, одно восстановленное воспоминание может привести к другим. Эти обрывки переписанных воспоминаний встроены в наш мозг, словно гены ДНК, нанизанные на цепочку; возможно, это и объясняет рассказы о «прошлой жизни», синдром ложной памяти, необъяснимое отвращение к чему-либо, или изменения личности… или… - Он снова смолк и задрожал.
– О боже, что я наделал?
– Что-то, - предположил О'Догерти, - о чем необходимо рассказать кому-то.
– Таким, как вы? Сэм не обиделся.
– Таким, как мы, - согласился он, - или таким, как отец Макдевитт.
Фицхью склонил голову. В глазах его были страх, и печаль, и отчаяние. Я попытался предположить, что за странное признание он собирается нам сделать, ведь мы не можем ни наказать его, ни простить. Мора положила руку ему на локоть и подбодрила:
– Продолжайте.
Картрайт пробормотал что-то поощрительное, а у Дэнни, слава богу, хватило мозгов помолчать.
Наконец Фицхью судорожно втянул в себя воздух и выпустил его через сжатые губы.
– Человек не отвечает за то, чего никогда не происходило, не так ли?
Сэм пожал плечами:
– В любом случае ответственность - редкая вещь, это как незаконный ребенок, от нее можно отказаться.
– Все началось со сна, - произнес Фицхью.
– Такие вещи часто начинаются во сне. И заканчиваются так же.
– Я не женат, - начал Фицхью.
– И никогда не был. Время от времени у меня были женщины, и мы вполне неплохо ладили, но ни с одной я не создал семьи. Жениться всегда было слишком рано, пока не стало слишком поздно.
– Никогда не поздно, - заметил О'Догерти, - если попадается та самая женщина.
Фицхью слабо улыбнулся:
– В этом-то и вся проблема, видите ли. Возможно, когда-то мне и встречалась та самая женщина, но… - На лице его снова появилось меланхолическое выражение, и он сделал медленный, протяжный вдох.
– Я живу один в доме через квартал отсюда, недалеко от Тринадцатой улицы. Он великоват для меня, и соседство там не самое лучшее, но цена была подходящей, и мне нравится слоняться по комнатам. Там есть гостиная, столовая и кухня, еще две спальни, в одной из них я устроил кабинет. Лестница из кухни ведет в незаконченный, неотделанный подвал.