Дом плачущих ангелов

Тьма... бесконечная и безначальная тьма. Мир, в котором сплетаются и расплетаются вселенные. Сон, который снится вечно. Сон, который приходит после жизни. Сон, который вовсе и не сон. Я слышу ее, хоть меня и нет. Я слышу ее, хоть и не могу ее услышать. Я слышу, ее хоть и ни имею не малейшего права называть себя «я». О каком «я» может идти речь, если нет ничего, кроме тьмы? Далекой и близкой, желанной и отвергнутой, молчащей и плачущей. Тьма... она обволакивает мое жалкое существо, принося странное чувство тревоги. Она будто бы заставляет меня на что-то решиться. Но на что? На что я вообще могу решиться, если даже не уверен в своем существовании? Может, она хочет от меня избавиться? Выбросить меня вон? Нет, скорее всего, она просто предоставляет мне выбор. Остаться

Однако она настаивает. Настаивает на том, чтобы я сделал выбор. Я могу выбрать свет. Но свет таит в себе нечто ужасное, он заставляет глядеть в сердце истине. Я слишком много знаю... тьма не примет меня обратно. Мне не следовало так долго размышлять. Впрочем, я хочу уйти. Я ухожу.

Свет... чудесный завораживающий свет. Мир, в котором так много интересного. Мир, который привлекает к себе настолько, что забываешь о своем «я». А ведь это «я» далось мне не так то просто. Помнится, я с большим трудом вынес его из... Свет. Он не дает ни секунды на то, чтобы задуматься. Окружая со всех сторон, он настойчиво требует сосредоточить на нем все свое внимание.

– Ты ничто без меня, – утверждает Свет одним лишь только своим существованием.

– Ты часть меня, одна из моих составляющих, и без меня, тебя нет, – доносятся звуки.

Однако это утомляет. Я не люблю, когда мне что-то навязывают. И я сам буду решать остаться мне здесь или уйти.

Да, конечно, заманчиво находиться под непробиваемой броней света, но только не в том случае, если ты всего лишь одно из колечек его кольчуги. В общем, надо решать: «я» или «мы».

– Ты ничто без меня, – медленно повторяет Свет.

И я (теперь мне уже точно известно, что это именно я) делаю выбор. Я открываю глаза.

Открыв глаза, я чуть было не закричал. Не часто я видел подобные сны. А раз они стали мне сниться, значит, с моей психикой что-то не так. Тщательно проморгавшись, я попытался вспомнить и осознать все мной увиденное. Я множество раз так делал – просыпался и, лежа в кровати, восстанавливал в памяти сновидение, чтобы потом тщательно его проанализировать. Я всегда все анализирую. Итак, поначалу мне снилась тьма. Безначальная и бесконечная. Я вспомнил, как эти слова шептал мне на ухо какой-то до омерзения нечеловеческий голос. Более того, я вспомнил, как сам в этом голосе находился. От отвращения меня передернуло. Неприятное надо сказать ощущенице. Меня будто бы погрузили во тьму и заставили почувствовать себя ее частью. Помнится, потом я еще делал какой-то выбор. Что-то вроде того – уйти мне из тьмы или остаться в ней. А потом появился свет. Ладно, подумаем о том, чтобы это все могло значить... Скорее всего, тьма обозначала небытие, а я стало быть был его частью. И вот значит, мне предоставилась возможность перебраться оттуда в бытие, которое символизировал свет. Я этой возможностью воспользовался и перестал быть частью небытия. Кстати, забавное словосочетание – перестать быть частью небытия. Это значит начать быть. Но в свою очередь, если я был частью небытия, выходит, уже нельзя сказать, что меня не было?!!

Иными словами, получалось, что я только что родился на свет, а пару минут назад решал, стоит мне это делать или не стоит. Усмехнувшись, я медленно сел в кровати и подумал о том, что иначе, как во сне, такую чушь не придумаешь. Это я-то, и только что родился?!! Это я-то, которому уже... кстати, а сколько мне? Бог мой, кажется, я забыл свой возраст. Да, в моей голове, безусловно, творится что-то неладное. Я тщательно напряг память, пытаясь вспомнить год своего рождения и... с ужасом осознал, что не помню не только этого, но и даже своего имени. Черт, что же со мной все-таки случилось?!! Нельзя же вот так, за одну ночь, взять и потерять память!

Я встал с кровати и оглядел комнату. Белые больничные стены и нехитрая обстановка все мне объяснили. Судя по всему, я потерял память гораздо раньше, чем прошлой ночью. Оставалось надеяться, что я находился не в клинике для душевнобольных.

В совершенно безликой комнатушке стояла старая железная кровать, на которой я, собственно, и проснулся, а также бесчеловечно низкий квадратный столик. Этим вся обстановка и исчерпывалась, если, конечно, не считать висевшей на потолке доисторической лампы и прикрученного к стене зеркала. Зеркало меня заинтересовало сразу – оно давало возможность узнать, как я выгляжу. Я подошел к нему и, взглянув на завораживающе-гладкую поверхность, увидел там свое отражение. Из зазеркалья на меня смотрел мужчина лет тридцати пяти. Жадно вонзившись в него взглядом, я попытался выудить о себе хоть какую-то информацию. Лицо у меня было симпатичное, волосы темные, стрижка короткая, глаза голубые. Потом я осмотрел свою одежду. На мне, как это ни парадоксально, был надет отменный черный фрак, и это настолько ошеломило меня, что я решил как можно скорее отыскать главврача и потребовать у него разъяснений на тему: кто я такой, почему здесь оказался, почему ничего не помню, и, в конце концов, почему я так одет.

Подойдя к зеркалу, я при помощи пальцев попытался придать своим волосам некое подобие прически, а потом тяжело вздохнул, подошел к двери и, дернув ее за ручку, вышел из комнаты.

Снаружи было очень темно. Настолько темно, что единственной вещью, которую я сумел различить, был большущий стол из красного дерева, за которым сидел мужичок, довольно-таки неприятной наружности и что-то рассматривал. Хотя, что именно, оставалось загадкой – поверхность стола была абсолютно пуста. Мужичок был одет в измятый белый халат, и это натолкнуло меня на мысль о том, что он является одним из работающих здесь врачей. Я сделал несколько шагов по направлению к нему и уже было собрался с ним заговорить, как вдруг он поднял голову и произнес едва уловимым голосом:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – проговорил я.

– Ну что, надумали, наконец?

– Надумал, – сказал я.

– Что надумал-то? – ухмыльнулся медик.

– Вот решил пойти и переговорить с главврачом о своем состоянии. Где он?

– На седьмой день он отдыхает.

– Что делает?

– Сотворив тебя по образу и подобию своему, он отправился отдыхать.

– Извините, я не совсем вас понимаю. Мне бы хотелось узнать, где сейчас находится главврач.

– В доме плачущих ангелов, разумеется.

Медик явно надо мной издевался. Однако я решил это стерпеть, пообещав себе, что потом отыграюсь, сообщив о его бесцеремонном поведении главврачу. Я придал лицу серьезное выражение и громко и отчетливо спросил: «Скажите, а как мне попасть в этот дом?»

– Зайдите в нулевой кабинет.

– Куда? – переспросил я.

Наглое создание в белом халате ничего мне не ответило, а лишь указало длинным пальцем во тьму. Тут же, как по мановению волшебной палочки, во тьме отчетливо стала видна дверь, на которой красовалась цифра ноль. Я подошел к двери и открыл ее. Однако прежде чем войти туда, я повернулся к нахальному медику и произнес:

– Учтите, если вы вздумали надо мной подшутить, я обо всем доложу вашему начальству!

– Нет у меня никакого начальства, – безразлично пробормотал невоспитанный врач.

Я осуждающе взглянул на него напоследок, а потом, ухмыльнувшись и почему-то зажмурившись, вошел в нулевой кабинет.

Как только дверь кабинета захлопнулась, я обнаружил, что нахожусь в довольно мрачном и сыром помещении. Более всего это место было похоже на лабиринт. Тут и там переплетались коридоры, ведущие неизвестно куда. Тут и там виднелись бесконечные ряды кабинетов, украшенных разноцветными табличками. Кроме того, было очень темно и холодно. Я со злостью подумал о том, что врач все-таки меня обманул. Однако возвращаться с пустыми руками мне не хотелось. К тому же мной завладело любопытство: мне стало интересно, кто скрывается во всех этих бесчисленных кабинетах. Если я тут что-нибудь и натворю, то все равно отвечать за все придется нахальному докторишке. Я вспомнил, как он надо мной издевался: «Сотворив тебя по образу и подобию своему, главврач отдыхает». Видимо, этот юморист-недоучка пытался провести аналогию между главным врачом и Богом. А я при таком раскладе получался в лучшем случае, Адамом. Кстати, если исходить из того гадкого сна, что мне приснился, то действительно можно было предположить, что я только что родился. А поскольку был я не новорожденным ребенком, а тридцатипятилетним мужчиной, естественный способ появления на свет отметался, тогда как божественный действительно мог иметь место.