Дом с оранжевой крышей. Диана
Шрифт:
Они двинулись к выходу, как вдруг девушка случайно бросила взгляд на каменную стену. Сначала ей показалось, что там что-то блеснуло; приглядевшись, она различила полустертые знаки.
— Постой, — Диана подошла к начертанным символам ближе. — Здесь что-то написано.
— Это явно не французский, — пригляделся Алан. — Ты это понимаешь?
— Это руны. В детстве мама учила меня их разбирать, но я практически все забыла. Вот эти рядом друг с другом сохранились лучше других, — указала она на письмена. — Я помню, что это означает "королева".
— Может, здесь идет речь о какой-нибудь эльфийской правительнице? — предположил Алан, с интересом глядя на незнакомые символы.
— Может, — пожала плечами Диана.
Друзья в последний раз оглядели эльфийский сад в гроте и скрылись в узком проходе.
***
Дорога до дома Мари Бонне заняла некоторое время. На чернильно-синем бархате неба уже горели звезды; Диана и Алан, как и ожидали, провели в подземелье несколько часов. К их удивлению, проход из сада привел их назад к шато Ландграаб, вернее, к небольшому пристрою рядом с замком.
Диана, казалось, дремала на пассажирском сиденье, прижимая к себе рюкзачок с ценным грузом. У Алана же сна не было ни в одном глазу. Мысли роились в его голове. Порез неприятно саднил, а повязка пропитывалась кровью.
Оборотня все больше напрягал этот момент. Скорость регенерации была значительно хуже обычной. Он бы списал это на голод и усталость, но интуитивно ощущал, что дело было не только в этом. Круговорот мыслей провернулся еще раз и остановился. В голове щелкнуло.
Сплав! Он не мог ощутить, из какого сплава сделана увитая розами решетка, видимо, тоже самое произошло и с ритуальным кинжалом. В составе последнего наверняка было серебро, которое Алан не уловил из-за смешения с другими металлами.
Наличие в кинжале серебра объясняло незаживающий порез. Оборотни действительно могли прикасаться к нему, выработав генетическую устойчивость на протяжении своего существования. Он сам как полукровка даже носил какое-то время назад многочисленные серьги в ушах. Но рана, нанесенная серебром вервольфу, не поддавалась сверхъестественной регенерации, и на ее заживление уходило гораздо больше времени, чем обычно.
Алан бросил быстрый взгляд на дремавшую Диану. На бинте, повязанном на ее руке, расплывалось красное пятно. Разумеется, не избавившись полностью от вампирской сущности, она также пострадала от ритуала.
В груди начала подниматься злость. Юноша сам себе удивлялся. Всю дорогу он пребывал в мирном, даже радостном по поводу завершении их миссии, состоянии, но теперь внезапно его сознание заволокло темным.
— Просыпайся, приехали, — обратился он к своей спутнице, затормозив у дома Мари. Сама ведьма, должно быть, услышав шум подъезжающего автомобиля, выбежала им навстречу.
Диана встрепенулась, открыв глаза. Первое время она растерянно моргала, не сразу сообразив, где находится, затем вылезла из машины вслед за Аланом.
— Вы в порядке? — взволнованно спросила их Мари. — У вас все получилось?
— Получилось, — коротко бросил ей оборотень, шагая ко входу.
— Какая чудесная новость! — всплеснула руками мисс Бонне. — Я сообщу старейшинам! В ванной вы найдете чистые полотенца и халаты. А чуть позже я принесу ужин.
Она скрылась у себя. Алан хлопнул входной дверью. Диана, поежившись и недоумевая, вошла следом.
— Все нормально? — с тревогой спросила она, глядя на друга, остановившегося посреди гостиной.
Он развернулся к девушке.
— Нормально, — повторил оборотень. — Нормально.
Диана опустила рюкзак на пол около дивана.
— В том кинжале было серебро, — Алан принялся неспешно прохаживаться по гостиной. — Поэтому наши порезы никак не заживают.
Девушка посмотрела на свою руку и охнула, увидев пропитанный алым бинт.
— Но ведь ты никогда не думаешь, прежде чем что-то сделать. Ты сначала лезешь, а потом расхлебываешь последствия. Поправка: не ты одна их расхлебываешь.
Диана растерянно глядела на оборотня, нервно зажимая рану.
— И так каждый раз, — продолжал тот, ощущая как плотина, сдерживающая чувства, прорвалась, и теперь он тонет в буре эмоций. — Выпила превращающий в вампира эликсир, не дождавшись более подходящего момента. Отправилась с Данте ночью в клуб, наплевав на мои предостережения и собственную интуицию. Вложила все силы в колдовство, не думая, что можешь вообще коньки отбросить…
Он ходил по гостиной, как зверь в клетке. Все его мышцы были напряжены и перекатывались под темной кожей. Злость и горечь, звучавшие в его словах, заставили Диану уткнуться взглядом в ковер и сморгнуть подступившие слезы.
— Ты имеешь полное право злиться, — очень тихо проговорила она, а затем замолчала на некоторое время, боясь, что вновь разрыдается при нем. — И ты, наверное, голодный…
Алан остановился, вздохнул и взъерошил отросшие черные волосы.
— Да, Ди, я проголодался. И пойду-ка я в душ.
Когда за ним закрылась дверь, ведущая в ванную, Диана медленно побрела в одну из спален. Там она уселась на кровать и вытерла слезы. Как же он прав. Все носятся с ней, как няньки с беспомощным ребенком. Она же лишь безостановочно устраивает сама себе неприятности, навлекая этим беду и на других.
Диана долго просидела в комнате, слушая, как стрекочут сверчки в ночи за окном. Она слышала, как Алан вышел из душа, как в дом вошла Мари, наверняка принеся ужин, как они о чем-то поговорили и вышли на улицу. Только тогда она осмелилась слезть с кровати и проскользнуть в ванную. Там, встав под горячим душем и глядя на прозрачные потоки воды, смешивающиеся с кровью из пореза, девушка дала волю слезам.
Чуть позже, закутавшись в белый халат, Диана покинула ванную и босиком направилась в гостиную. В ней она обнаружила переодевшегося в чистую одежду Алана, который, как оказалось, разговаривал по громкой связи с ее отцом.