Дом с синей комнатой
Шрифт:
Услышав о послании в интервью, я решил выяснить, как оно связано с преступлением, но в газетах и журналах не было ни слова о его содержании. Похоже, полиция использовала его как зацепку, способную указать на преступника. Однако, несмотря на то, что преступника в конце концов нашли, полиция так и не выяснила, был ли он автором письма.
Я не мог отделаться от мысли, что в этом преступлении есть какая-то тайна. Что-то не сходилось – что-то, не подвластное человеческому разуму.
IX
Не
Интересно, что две реки, обнимающие холм в центре города, не сильно отличаются по ширине, но совсем не похожи друг на друга – у одной мужское имя, а у другой – женское. Характер двух, в общем-то, схожих рек проступает на поверхность: река-женщина отличается мягким и спокойным нравом, в то время как течение реки-мужчины быстрое и бурное.
Было здорово. Люблю такие спонтанные прогулки.
Сегодняшнее путешествие? Уж точно что-то необычное.
Я приехал сюда не за тем, чтобы на что-то посмотреть. Это скорее путешествие в погоне за воспоминанием.
Нет, у меня нет желания вновь видеться с Сайгой. Мне достаточно моих воспоминаний о ней.
К тому же у меня остался экземпляр «Забытого фестиваля».
Конечно, я прочел его сразу, как получил. Ведь я очень хотел узнать, что же было важнее для нее – личность преступника или само преступление.
В результате я так и не понял. Как я уже говорил – наверное, она просто хотела издать книгу.
Что, простите?.. Подозревала ли она, что преступником был кто-то другой?
Так всегда было или она сама сказала недавно?
Неизвестно?
Что ж, я удивлен. Возможно, Сайга считала так с самого начала. Тогда ясно, почему она была так заинтересована.
В таком случае название «Забытый фестиваль» приобретает совсем иное значение.
X
Была еще одна причина, по которой я не хотел, чтобы Сайга включала мое имя в список соавторов книги.
Я держал эту причину в тайне все это время, но, честно говоря, она была основной.
Услышав ваш рассказ, я осознал, что и у Сайги все это время могли быть свои мотивы.
Нет, что вы, это мелочи. Не думаю, что их стоит принимать всерьез.
Но вдруг?..
Я сопровождал Сайгу почти на всех интервью и затем занимался расшифровкой записей, потому неплохо помню содержание сказанного.
Однако, приступив к чтению рукописи «Забытого фестиваля», я был крайне удивлен, обнаружив множество несоответствий.
Деталей, не совпадающих с показаниями.
По правде говоря, это были мелочи, не влияющие на повествование. Но стоило лишь сравнить их с текстами интервью, как отличия становились очевидными – это было совсем не похоже на ошибки, допущенные по невнимательности.
Поэтому, читая книгу, я не мог отделаться от странного ощущения: сперва я решил, что
Сайга обладала прекрасной концентрацией и очень ответственно относилась к перепроверке; быть не может, чтобы она просмотрела что-то при прочтении и сверке. Не представляю, как она могла совершить подобные ошибки. Однако эти детали никак не влияли на общую картину, и потому я не сильно вдумывался.
Но вдруг Макико сделала это намеренно?
Могла ли она специально изменить показания, когда включала их в рукопись?
Она же говорила, что «книга – не факт и не вымысел». Это была ее официальная позиция, когда книга вышла. Ни то, ни другое, решайте сами. О, это жутко разозлило прессу – они любят, когда все четко разделено на белое и черное. Для них заявления вроде «не знаю», «ни то, ни другое» и «это серая зона» равносильны преступлению.
Действительно, автор часто намеренно меняет какие-то детали во внешности или окружении, если речь идет о реальных людях, но книга Сайги – это иной случай. Реальных людей по-прежнему можно идентифицировать, стоит только отбросить эти детали, которые, по правде говоря, не важны для истории.
Неужели они были важны для нее лично?
В таком случае сказанное ею однажды приобретает совсем иной смысл. Она спросила: «Как передать одному конкретному человеку послание у всех на виду?»
Я, не сомневаясь, решил, что она говорит о послании, оставленном на месте преступления. Я был уверен в этом до настоящего момента.
Но что, если?..
Что, если с самого начала расследования она планировала издать книгу? «Забытый фестиваль».
«Думаешь, это возможно?
Послание одному, пока все вокруг смотрят, – то, что у всех на виду?
Как насчет книги, ставшей бестселлером?
Послание конкретному человеку. Причастному к происшествию человеку, который наверняка откроет книгу.
Человеку, с которым нельзя договориться заранее или сообщить ему шифр.
Можно лишь написать что-то, о чем известно только ему».
Возможно, она все же обдумала тогда мой ответ.
Тогда намеренно измененные детали и были тем самым посланием, которое поймет только адресат.
Но вот что не дает мне покоя.
Ее отношение к книге после издания. Стоило той выйти в свет, и Сайга, казалось, абсолютно утратила к ней интерес. Будь это посланием кому-то, она с нетерпением ждала бы ответной реакции. Ума не приложу, как она могла так резко охладеть к ней…
Или была удовлетворена уже тем, что изобличила преступника и отправила послание? Доверила ли она адресату право истолковать сказанное и поступить на свое усмотрение?