Дом, в котором...
Шрифт:
Я смотрел с кровати через прутья спинки.
Горбач выстругивал что-то перочинным ножом из черного, узловатого корня. На нем была дворовая куртка со следами Нанеттиного помета, в волосах застряла стружка.
— А я говорю, что хвоя перестояла, — гудел Табаки, ныряя в банку с чем-то мутно-коричневым. — Запах совсем не тот.
— Возьми другую.
Лорд отобрал у него банку, понюхал и отставил:
— Эта прошлогодняя. И хватит трясти, осадок взболтаешь.
Слепой облизал ладонь,
— Откуда здесь масло? Это что, заправка для салатов?
— Ай! — взвизгнул Табаки. — Где ты ее взял? Там скорпион, утопленный в подсолнечном масле! Средство от укусов! Я его совсем отдельно припрятал!
Лорд поднес бутылку к лицу и всмотрелся:
— Кажется, так и есть. Вон он плавает. Придурок, зачем было брать матовую? Его же совсем не видно.
— Что оказалось под рукой, то и взял, — обиделся Табаки. — Не очень-то повыбираешь, когда у тебя в руке скорпион. И вообще, я наклеил на нее предупреждающую надпись. Наверное, она оторвалась.
— Что Слепому твоя надпись? Вот помрет сейчас, и останемся без вожака накануне военного переворота.
Лорд улыбнулся. Мечтательно и нежно.
Сразу вспомнилась присказка Табаки: «Лорд улыбается раз в году, когда кто-нибудь умудрится сломать себе ногу». «Или хлебнуть из бутыли с дохлым скорпионом», — дополнил я про себя это наблюдение.
— Слепой, у тебя есть заговор от ядов? — заботливо выспрашивал Табаки. — А охранный амулет?
Слепой уже занимался другой бутылкой. Откупорил, бросив пробку в манежик Толстому и капнул оттуда себе на палец. Умирать он в ближайшее время явно не собирался.
— Да что ему какой-то скорпион? — сам себе ответил Табаки. — Он и не такое жрал. Накануне и не накануне.
Осчастливленный Толстый игрался пробкой. Подбрасывал ее двупалыми клешнями и пробовал поймать. Пробка не ловилась, но Толстый не отчаивался. Потом он сунул ее в рот и принялся мусолить, как соску.
Я еще немного поглядел на них и лег на спину. От строгавшего Горбача веером разлеталась стружка.
— Извини, — говорил он всякий раз, когда она долетала до меня.
— Ничего, — всякий раз отвечал я.
Глаза у Горбача были как мокрый чернослив, ресницы казались приклеенными.
— Между прочим, — сказал он, прервав наш однообразный обмен любезностями, — Валет сказал, что Помпей тренируется в метании ножей, представляете? Вроде бы попадает в центр мишени с десяти шагов, три раза из пяти.
— Ты это кому рассказываешь? — спросил с пола Табаки.
— Всем.
Я опять перевернулся на живот и раздвинул пакеты и сумки, висевшие на спинке кровати.
— Ну и зря. Нам в принципе с такими разговорами и Лэри хватает.
Табаки достал из банки полуразложившийся чилийский перчик, потряс его и сунул
— Вот эта настойка хороша, — сказал он, зажмурившись. — Одно, знаете ли, удручает. Пока Помпей достигнет совершенства в метании ножей, Лэри нас затрахает до смерти. Он уже не в себе. На людей бросается. Правда, теперь еще не скоро бросится, но все равно. Плохо парню. Надо с этим что-то делать.
— Почему он теперь не скоро бросится? — спросил я.
Лорд послал мне еще одну лучезарную улыбку:
— Вчера мы убедили Лэри, что он тебя убил.
Следующим вопросом я подавился.
— Он долго рыдал где-то в недрах Дома, — продолжил Лорд, — навек прощаясь с верными Логами. Этого потрясения ему надолго хватит.
— А тебе, конечно, приятно, что человек помучился! — возмутился Табаки. — Что он, может, чуть не повесился? С каким удовольствием ты об этом рассказываешь!
— Я думаю, Сфинкс успел бы вынуть его из петли, — безмятежно сказал Лорд. — Он такой заботливый… иногда. Кроме того, Табаки, ты, кажется, забыл, что это была твоя инициатива?
Я смотрел на Лорда и думал о том, что, доводя меня в туалете до истерики, Сфинкс уже знал, что сотворили с Лэри его состайники. И что лучшей гарантии для моей безопасности просто быть не может. Но ничего не сказал. Проверил, способен ли я на стукачество, а потом согласен ли я считаться стукачом в глазах Лэри, которого не особенно уважаю. А может, попутно еще много чего проверил, о чем я даже не догадываюсь. Не случайно меня тогда посетило чувство, что я на экзамене. Это и был экзамен. Я понял, что не скоро ему это забуду. И еще — что никогда никому об этом не расскажу.
Внизу Табаки увлеченно рассуждал о психическом состоянии Лэри, уверяя, что ему наверняка поможет настойка валерианового корня. Лорд возражал, что Лэри поможет только скоропостижная смерть Помпея. Слушая их, я вспомнил, что давно уже ходят разговоры о каком-то перевороте, и что в связи с этим неоднократно упоминалась кличка Помпея, вожака шестой. Будучи Фазаном, я не вникал в эти разговоры, а теперь вдруг забеспокоился, что не знаю чего-то, о чем наверняка знают все, и спросил:
— Так это Помпей затевает переворот? А зачем ему это нужно?
Табаки, Лорд и Слепой подняли головы и уставились на меня. Вернее, уставились Табаки и Лорд. Слепой только поднял голову. С банками и ложками в руках, в цветастых банданах, чтобы не мешали волосы, они до смешного смахивали на трех ведьм, занятых приготовлением колдовских зелий. Толстый в манежике сошел бы за гомункулуса. Скорпион в бутылке тоже был вполне на своем месте. Я невольно хихикнул.
— Зачем ему это? — самая мелкая и волосатая ведьмочка окуталась сигаретным дымом и впала в транс. — Зачем…