Дом Земли и Крови
Шрифт:
Но ее глаза были совершенно серьезны.
— Я встречалась и имела дело со многими мудаками, Хант. Ты не один из них.
— Ты не пела эту песню раньше.
Она просто еще раз направилась в свою комнату. Поэтому Хант спросил:
— Хочешь, я принесу еды?
Она снова остановилась. Она выглядела так, будто собиралась сказать «нет», но затем проскрежетала:
— Чизбургер — с сыром и картошку
Хант улыбнулся.
— Будет сделано.
***
Элегантная гостевая комната по другую сторону кухни была просторной, оформленной в серых и кремовых тонах с оттенками бледно-розового и василькового. Кровать, к счастью, была достаточно большой для крыльев Ханта — определенно купленной с учетом Ванира — и несколько фотографий в дорогих рамах стояли рядом с кривобокой, выщербленной керамической синей чашей, все они украшали комод справа от двери.
Он принес им обоим гамбургеры и картошку фри, и Брайс вцепилась в них с такой свирепостью, какую Хант видел только у львов, собравшихся вокруг свежей добычи. Он бросил скулящей Сиринкс несколько картофелин фри под белый стеклянный стол, так как она, черт возьми, ничем не поделилась.
Изнеможение настолько овладело ею, что ни один из них не произнес ни слова, и как только она допила молочный коктейль, то просто собрала мусор, выбросила его в мусорное ведро и направилась в свою комнату. Оставив Ханта одного.
В воздухе витал человеческий запах, который, как он предположил, принадлежал ее родителям, и когда Хант открыл ящики, он обнаружил, что некоторые из них полны одежды — легкие свитера, носки, брюки, спортивное снаряжение… он принюхался. Конечно, это входило в должностные инструкции, но все равно это была предосторожность.
Он задвинул ящики и принялся изучать фотографии в рамках.
Эмбер Квинлан была сногсшибательна. Неудивительно, что этот придурок Фейри преследовал ее до такой степени, что она сбежала. Длинные черные волосы обрамляли лицо, которое могло бы быть изображено на рекламном щите: веснушчатая кожа, полные губы и высокие скулы, которые делали темные, бездонные глаза над ними поразительными.
Это было лицо Брайс-просто другой цвет волос. Не менее привлекательный смуглый темноволосый мужчина стоял рядом с ней, обняв ее за худые плечи, и ухмылялся, как дьявол, тому, кто стоял за камерой. Хант едва мог разобрать надпись на серебряных жетонах, висевших на серой пуговице мужчины.
Ну, черт возьми.
Рэндалл Силаго был приемным отцом Брайс? Легендарный герой войны и снайпер? Он понятия не имел, как упустил этот факт из ее досье, хотя предполагал, что просматривал его много лет назад.
Неудивительно, что его дочь так бесстрашна. И там, справа от Эмбер, стояла Брайс.
Ей едва перевалило за три, ее рыжие волосы были заплетены в две длинные косички. Эмбер смотрела на свою дочь с раздраженным выражением лица, словно Брайс должна была быть в хорошей одежде, такой же, как у ее родителей. Но она стояла, глядя на мать столь же нахальным взглядом, уперев руки в пухлые бедра и расставив ноги в безошибочной боевой стойке. Покрытая с ног до головы в грязи.
Хант хихикнул и повернулся к другой фотографии на комоде.
Это был прекрасный снимок двух женщин-точнее, девочек, — сидящих на красных камнях на вершине пустынной горы, спиной к камере, плечом к плечу, лицом к кустарнику и песку далеко внизу. Одной из них была Брайс — он понял это по ее рыжим волосам. Другая была в знакомой кожаной куртке, на спине которой были написаны эти слова на самом древнем языке Республики. С любовью все возможно.
Это должны были быть Брайс и Даника. И-это была куртка Даники, которую теперь носила Брайс.
У нее не было других фотографий Даники в квартире.
С любовью все возможно. Это была древняя поговорка, восходящая к какому-то Богу, которого он не мог вспомнить. Вероятно, Ктона-со всеми этими матерями-богинями, которыми она руководила. Хант давно уже не посещал храмы и не обращал особого внимания на чересчур усердных жриц, которые то и дело появлялись на утренних ток-шоу. Ни один из пяти Богов никогда не помогал ему — или кому-то, о ком он заботился. Урд, в особенности, достаточно часто имела его.
Светлый конский хвост Даники упал на спину Брайс, ее голова лежала на плече подруги.
Брайс была одета в свободную белую футболку, демонстрирующую забинтованную руку, лежащую на колене. Синяки усеивали ее тело. И боги-это был меч, лежащий слева от Даники. Вложенный в ножны и чистый, но… он знал этот меч.
Сабина пришла в бешенство, разыскивая его, когда выяснилось, что он пропал из квартиры, где была убита ее дочь. Очевидно, это была какая-то волчья реликвия. Но он лежал рядом с Брайс и Даникой в пустыне.
Сидя на этих скалах, нависших над миром, они казались двумя солдатами, которые только что прошли по самым темным коридорам ада и теперь отдыхали, как и положено.
Хант отвернулся от фотографии и потер татуировку на лбу. По мановению его руки, тяжелые серые шторы на окнах от пола до потолка задернулись от холодного ветра. Он стащил с себя одежду, одну за другой, и обнаружил, что ванная комната была такой же просторной, как и спальня.
Хант быстро принял душ и рухнул в постель, все еще чувствуя, как сохнет его кожа. Последнее, что он увидел перед тем, как его сморил сон, была фотография Брайс и Даники, навеки застывших в момент умиротворения.
Глава 28
Хант проснулся от постороннего запаха в своей комнате, его пальцы обхватили нож под подушкой. Он открыл один глаз, крепче сжимая рукоять, вспоминая каждое окно и дверной проем, каждое возможное оружие, которое он мог использовать в своих интересах…
Он обнаружил Сиринкс, сидящую на подушке рядом с ним, сморщенное лицо химеры смотрело в его собственное.
Хант застонал, и у него перехватило дыхание. Сиринкс просто шлепнула его по лицу.