Домашние сцены
Шрифт:
Макарка.
Теперь опять карамболь извозчик подымет.
Григорий (мрачно).
Опять приехал?
Макарка.
Опять!
Григорий.
Что нужно-то?
Макарка.
Полтора целковых, да намедни тоже у Петровны взял два…. что страму-то было! Нянюшка, до самой-то не довела.
Григорий.
Безобразие!
В гостиной
(Елизавета Яковлевна и Астровзоров сидят за чайным столом).
Елизавета Яковлевна.
Что, дети приехали?
Горничная.
Барышня приехала, а Сергей Иваныча не пустили.
Елизавета Яковлевна.
Опять!.. Вообразите, Степан Полуехтович, как притесняют ребенка; решительно нет никакой жалости к детям. Ребенку непременно нужен отдых… (Горничная уходит).
Астровзоров.
Может, ленится.
Елизавета Яковлевна.
Какое – ленится, помилуйте! Известно, ребенок… что он понимает?
Сережа (входит).
Елизавета Яковлевна (с удивлением).
Тебя оставили?
Сережа (целует руку).
Нет-с, это, тетенька, по ошибке.
Елизавета Яковлевна.
Как, по ошибке?
Сережа (смело).
Ей-Богу, тетенька, по ошибке. Это Петрова 3-го инспектор не велел отпускать – он стекло разбил, а надзиратель перемешал, да меня оставил.
Елизавета Яковлевна.
Скажи, какие низости!
Сережа.
Ему выговор за это.
Елизавета Яковлевна.
А хорошо ли ты учился?
Сережа.
Хорошо-с: во всю неделю ни одной двойки, а из Закону вчера пять.
Астровзоров.
Это прекрасно!
Елизавета Яковлевна.
Покажи Степану Полуехтовичу билет. Ведь, этого, батюшка, утаить нельзя: там им дают каждый раз такой листок, в котором все написано – как ребенок вел себя, как учился…
Сережа.
Инспектор хочет нам каски выхлопотать.
Елизавета Яковлевна (нетерпеливо).
Билет-то покажи.
Сережа (шарит в карманах).
Тетенька, я забыл-с.
Елизавета Яковлевна.
Фу, какой ты рассеянный! Как же это можно?..
Сережа.
Заторопился давеча, да в спальне и оставил.
Астровзоров.
Учитесь, Сергей Иваныч, учитесь!.. Наука – ключ к жизни. Будете хорошо учиться – начальство вас будет любить и тетенька, в преклонных летах своих, коли Господь приведет им дожить, будет иметь подпору. А какие нынче классы были?
Сережа.
Нынче легкие.
Астровзоров (с усмешкой).
А разве трудные есть?
Сережа.
Как же-с. Вот, например немецкий класс. Немец очень строг – всем единицы ставит, так, занапрасно.
Астровзоров.
Строги они, это точно, а умный народ. Теперь, хоть бы посмотреть, эти воздушные шары: страх берет, как может человек в беспредельную высь подняться? А кто все? – Все немцы.
Елизавета Яковлевна.
Уж это они, Степан Полуехтович, такие отчаянные…
Астровзоров.
Конечно, и это может быть… (Слышен звонок; в дверях показывается Григорий; Сережа быстро бежит в переднюю и через минуту возвращается).
Елизавета Яковлевна.
Что там такое?
Сережа.
Ничего-с.
Астровзоров.
Ну-с, так какие же еще-то трудные классы?
Елизавета Яковлевна.
Да вы его хорошенько, Степан Полуехтович, спросите – вы ученый человек.
Сережа.
Сегодня из истории всему классу учитель хотел по единице поставить.
Астровзоров.
За что, любопытствую?
Сережа.
О Крестовых походах спрашивал, да такой вопрос задал…
Астровзоров.
Какой же это вопрос, любопытно знать?
Сережа.
Почему, говорит, Крестовые походы не начались столетием раньше или столетием позже?
Астровзоров (вкрадчиво).