Домашняя работа

Любить детей?

Вот в этом Лиля весьма сомневалась. Да и стоит ли заводить своих? Или у них с Лешкой было бы что поприличнее?

Может, и так.

Миранда Кэтрин Иртон на первый взгляд была очаровательным ребенком.

Темноволосая, синеглазая, чуть полноватая, с дыркой на месте одного из молочных зубов…

Мачеху она явно авторитетом не считала, любовью не дарила и слушаться не собиралась. Это выяснилось ровно через десять минут после приезда. Когда по коридорам полетело одурелое: «Не хочу!!!»

Покои, которые ей отвели, ребенку не понравились.

И Мэри примчалась к хозяйке с вопросом: что делать?

Лиля пожала плечами и предложила дать ребенку возможность выбрать самостоятельно. Что же выбрала маленькая паршивка?

Правильно.

Комнаты графини Иртон.

То есть те, в которых жила сама Лиля. А это женщину как раз не устраивало.

Ей и самой было удобно. И переезжать пока не хотелось. Она постаралась облагородить свои комнаты. Убрать розовое, отполировать полы, законопатить щели… Справедливости ради, те же работы велись по всему замку под строгим присмотром вирман, Эммы и самой Лили.

Но это же не повод потакать малявке?

Лиля послушала испуганную Мэри и коротко распорядилась:

– Подайте молодой графине таз для умывания и пусть спускается в столовую. Ужин готов?

– Да, ваше сиятельство.

– И что у нас?

– Овощи. Как вы распорядились – печеная… кар… кор…

– Картошечка.

– Да, ваше сиятельство. Отварное мясо. Зелень и фрукты.

– Отлично.

Лиля планировала устроить небольшой ужин для тех, кого хотела сделать своей командой. Но пока – рано. Слишком рано. Да и малявка ей обедню постарается испортить. Скорее всего.

Все для этого сделает.

В этом Лиля убедилась, когда увидела Миранду Кэтрин Иртон за столом.

Мелкая заняла графское кресло и смотрела оттуда с вызовом. Пыталась. Но из-за массивного стола виднелись только глаза и уши, что безусловно портило вид.

Лиля даже и не подумала останавливаться или менять курс. Она спокойно прошла к креслу в сопровождении вирман.

Не можешь использовать то, чего нет? Используй то, что есть. Например, когда ты большая, а оппонент – маленький. Когда ты в сопровождении свиты, а ребенок только в сопровождении кормилицы, которая подозрительно бледнеет при виде обвешанных оружием воинов.

Некрасиво?

А почему?

Даже Макаренко сначала своих беспризорников выдрал, а потом уже воспитал. И скажите, что это неправильно.

Тем более капризная соплюшка. Наглая и избалованная. Себя только стоит вспомнить. То есть Лилиан Брокленд. Алевтине-то Скороленок сие было неведомо. Не до капризов. Выжить бы.

Так что Лиля поглядела на ребенка с явным пренебрежением. Потом подняла маленькое личико за подбородок. Пригляделась.

Принюхалась.

Не мылась.

Отлично!

Чтобы приручить ребенка, надо его сначала смутить и удивить.

– И что же это мы видим? Вами трубы чистили, ваше сиятельство?

Миранда только глазами хлопнула. Дернула головой, но Лиля держала крепко.

– Н-нет…

– И пахнет, как из выгребной ямы. Как вы думаете, это достойно графини?

Девочка оказалась в замешательстве. Если бы ее начали ругать, она бы поняла. Но холодная ирония – это было для нее в новинку. Так с ней никто не разговаривал. Ни родные, ни отец.

Скандалить тоже не получалось. Вирмане смотрели весьма недружелюбно. И на лицах читалось, что всем плевать на ее титул. А кое-кому даже два раза. Уши надерут. Или отшлепают. Пару раз с девочкой такое случалось, когда она доводила отца. И Миранда предпочитала не скандалить в его присутствии. Такие вещи дети понимают быстро.

– Н-нет…

– Вот именно. Поэтому я отложу ужин на то время, которое вам потребуется, чтобы привести себя в порядок. Вы – графиня. И должны выглядеть соответственно. Вы знаете, что такое графский титул?

Миранда хлопнула глазами. И Лиля продолжила:

– Это значит, что вы должны быть примером, опорой и защитой для живущих на ваших землях. А вы даже умыться не можете. Стыдитесь, госпожа…

Миранда была растеряна. Ошарашена. И Лиля подумала, что первую схватку она выиграла. Но далеко не войну.

И кивнула маячившей в дверях Эмме:

– Быстренько, помогите графине Иртон умыться. И обязательно помыть руки.

Миранда повиновалась. Лиля уселась в освободившееся кресло и подумала, что ей придется приложить массу усилий, чтобы приручить этого детеныша.

А приручать надо.

Зачем?

Ну если романтично и лирично, – это ребенок. Оставшийся один, в чужом месте, беспомощный. Тут же жалость и инстинкт продолжения рода.

Это о романтике.

А если о практике?

Миранда – это еще и инструмент управления ее отцом. Может, жену Джерисон Иртон и не любит. Но дочь…

Дочь он любить должен. Или нет?

Лиля потерла виски. Память ей ничего не говорила. Надо пошептаться на эту тему с Эммой. Пусть поговорит с прибывшими слугами. А потом перескажет ей последние сплетни.