Домик в Оллингтоне
Шрифт:
Теперь же, когда Лили Дель объявлена невестой, дни ее игривости должны кончиться. Приговор этот отзывается грустью, но он справедлив. А когда я думаю, что он справедлив, когда я вижу, что резвость, смех и игры девического возраста должны прекратиться, когда девушка должна навсегда распроститься со всеми невинными удовольствиями этого возраста, мне невольно становится жаль, что прекрасный пол всегда так торопится с замужеством. К облегчению такого недуга, если только можно назвать его недугом, нет никакого средства. Впрочем, в этом недуге поспешность проявляется не собственно к супружеству, но к любви. А лишь только пробудится любовь, супружество становится почти неизбежным, и затем начало недуга.
Итак, Лили предстояло выйти
Она призналась в этом не только себе, но и ему, как, может статься, нисколько не медля скажет читатель. С своей стороны, мы заметим, что в деле этом не требовалось особенной медленности. Этим делом восхищался весь свет. Когда Кросби, в качестве друга Бернарда, явился в Оллингтон, то в первые же дни, как это всем казалось, обратил на Белл особенное внимание. Белл, в свою очередь, скромно заметила это, не сказав, однако ж, никому ни слова и думая сама об этом очень мало. Сердце Лили было свободно в то время. Первая тень крыльев любви не пронеслась еще над ее непорочным сердцем. Совсем не то было с Белл – совсем не то было, в строгом смысле этого выражения. История Белл тоже должна быть рассказана, но не на этой странице. Прежде чем Кросби сделался коротким знакомым, Белл положила в душе своей, что любовь, которую она питала, должно победить, должно уничтожить. Мы можем сказать, что она была побеждена и уничтожена и что Белл нисколько бы не согрешила, выслушав признание и клятвы от этого нового Аполлона. Грустно подумать, что такой человек мог полюбить и ту и другую девушку, а между тем, я должен признаться, это было действительно так. Аполлон, при полноте своего могущества, скоро переменил намерение и прежде, чем кончился его первый визит, перевел свою слабую преданность, в которой признавался, с старшей сестры на младшую. В качестве гостя сквайра он еще раз приехал в Оллингтон на более продолжительное время и к концу первого месяца своего пребывания был принят в Малом оллингтонском доме как будущий супруг Лили.
Надо было видеть и любоваться переменой обращения Белл к Кросби и к своей сестре, лишь только она заметила оборот, который приняло дело. И немного требовалось времени, чтобы заметить это, стоило только уловить первые проблески идеи в тот вечер, когда Лили и Белл обедали в Большом доме, оставив дома свою мать распоряжаться с горохом. В течение шести- или семинедельного отсутствия Кросби Белл откровеннее своей сестры говорила о нем. Она находилась при прощании с Кросби и слышала, с какой горячностью объявил он Лили, что снова возвратится в Оллингтон в непродолжительном времени. Лили выслушала слова мистера Кросби очень спокойно, как будто они до нее вовсе не касались, но Белл видела в них истину и, веря в Кросби как в истинно благородного человека, всегда отзывалась о нем с особенным чувством, стараясь поддержать расположение к любви, которое могло образоваться в груди Лили.
– Но ведь ты знаешь, он такой Аполлон, – говорила Лили.
– Я знаю, что он джентльмен.
– Разумеется, неджентльмен не может быть Аполлоном.
– И к тому же он очень умен.
– Я полагаю.
О том, что он ни более
– Я бы желала, чтобы он не приезжал, – говорила мистрис Дель старшей дочери.
– Мне кажется, мама, вы ошибаетесь.
– Но если она полюбит его, и потом…
– Лили никогда не полюбит человека, если он не подаст к тому благоразумного повода. А если она нравится ему, то почему бы им не сблизиться?
– Она еще так молода, Белл.
– Ей девятнадцать лет, если они будут обручены, то год-другой могут подождать. Впрочем, мама, нехорошо говорить в этом духе. Если вы запретите Лили подавать ему надежды, она не будет с ним говорить.
– Я в это дело не думаю вмешиваться.
– И прекрасно, мама. Пускай оно идет своим чередом. Что до меня, то мне очень нравится мистер Кросби.
– Мне тоже, душа моя.
– И дяде он нравится. А я бы не хотела, чтобы Лили выбрала себе мужа не по нраву дяди.
– Не следует.
– Согласитесь, что ведь очень важно, если выбор ее будет ему нравиться.
В таком роде бывали беседы между матерью и старшей дочерью. Но вот приехал мистер Кросби, и, прежде чем прошел первый месяц, признание его в любви к Лили подтвердило основательность предположения сестры. Сквайр с первого же раза объявил себя довольным этой партией, дав знать мистрис Дель с обычною холодностью, что мистер Кросби – джентльмен, располагавший доходом весьма достаточным, чтобы жить семьянином.
– Его дохода едва ли будет достаточно для семейной жизни в Лондоне, – сказала мистрис Дель.
– Он имеет больше, чем имел при женитьбе мой брат, – заметил сквайр.
– О, если бы только он мог доставить ей столько же счастья, сколько доставил мне ваш брат… хоть это счастье было так скоротечно! – проговорила мистрис Дель, отвернув лицо, чтобы скрыть выступавшие слезы.
После этого между сквайром и его невесткой ничего больше не было говорено о предстоящей будущности молодых людей. Сквайр не говорил ни слова о денежном вспомоществовании, даже не намекнул о готовности своей благословить молодых людей на новую жизнь, как следовало бы родному дяде сделать в подобном случае. Само собою разумеется, и мистрис Дель ничего не сказала по этому предмету. Сквайр ни под каким видом не хотел открывать мистрис Дель своих намерений. Положение было неприятное, это понимала та и другая сторона.
Бернард Дель все еще находился в Оллингтоне и оставался там во все время отсутствия Кросби. Все, что мистрис Дель хотела бы высказать, вероятно, было бы ему высказано, если бы Бернард не оставался таким же замкнутым, как и дядя. Кросби, по возвращении своем, большую часть времени проводил с Бернардом, и, весьма естественно, между ними происходили откровенные разговоры о двух девушках, причем Кросби старался показать своему приятелю, что его расположение к Лили становится более чем обыкновенным.
– Я полагаю, тебе известно желание моего дяди, чтобы я женился на старшей кузине, – говорил Бернард.
– Я уж давно догадался.
– И мне кажется, что брак наш состоится. Она миленькая девушка и хороша, как золото.
– Да, правда.
– Не притворяясь, скажу, что влюблен в нее. Притворяться не в моем характере. На днях, может статься, сделаю ей предложение и надеюсь, что оно будет принято. Сквайр положительно обещал мне восемьсот фунтов из доходов своего поместья и, сверх того, содержать нас в течение трех месяцев ежегодно, если мы этого пожелаем. Я наотрез ему сказал, что меньше взять не могу, и он согласился.