Домовик
Шрифт:
Философия, как наука «любви к мудрости», систематизировала взгляды во множестве учений (для чего создала понятия, категории и термины), которые в процессе собственной эволюции мышления забыли о своём главном предназначении – стремиться к истине. Вследствие чего они зарождаются на перекрёстках эпох как бы только лишь для того, чтобы опротестовывать и отвергать все предыдущие.
В итоге, псевдоэволюционное развитие этой области познаний о мире и вещах привело людей к неутешительному результату, абстракции, что уже не могло не найти выражение во всех видах творчества, что ярко проявилось в искусстве.
Всякое учение в философии
Софистика – наука искушённых в красноречии умельцев, демагогов, по сути, мастеров приводить неправильные по определению формулировки и многоликие доводы, с целью ставить в затруднительное положение оппонентов, чтобы заслужить признание слушателей (зрителей), опять же толпы, – давно в моде. Особенно преуспевшие краснобаи умудрялись, преднамеренно и незаметно, ещё в самом начале дискуссии, внедрить своего «Троянского коня» в позицию наиболее сильного неприятеля. Этот ловкий приём «изобретательных победителей» стал с давних пор разменной монетой в каждом противоборстве, соперничестве, поединке, ну и, конечно же, в любой азартной игре на интерес. Теперь это дух политики, у которой любимый тезис – победителей не судят!
Вот так, подобно средневековым рыцарям на турнирах, нам приходится ломать копья в бытовых поединках, каждодневно, за Прево своего права, только более примитивными способами – «болтовнёй с применением всяких ненормативных выражений», зачастую приводящей и к низменным проявлениям с насилием, случаются и смертоубийства.
Все нелепые комментарии, критические высказывания, комические формулировки, обидные сравнения, прозвища, существуют и применяются для одного во всех видах грубых артикуляций – нанести душевную травму и вывести из равновесия конкретный объект, чтобы, ослабив, деморализовать на неопределённое время и развить в нём комплекс неполноценности, главное – заставить того считаться во всём с собой.
Насолить другу, что может быть приятнее! Об искренности и уважении умолчим, по понятным из сказанного выше причинам. Таково наше глупое позерство с негативом самоутверждения в собственных глазах.
Указанные определения, в конце концов, если не становятся аксиомами, являются полигоном для испытаний на прочность экологий натур, предпосылками для категоричного спора с обоснованными и не очень претензиями, обстоятельства суждений которых рано или поздно обретут форму бессмысленной полемики из-за раздутия привлекаемых тем. Критическая ситуация однажды достигнет предела и произойдёт «пшик», ибо в резиновый шар нельзя вместить бесконечность!
Поэтому, чтобы этого у нас с вами не получилось, мне придётся выдавать информацию порциями, где по необходимости, только ради достижения ясности, нужно будет позаботиться преследованием цепкой взаимосвязи не только всех существующих в мире вещей, но и отдельно взятых эпизодов в этой повести, предложенных вашему вниманию с соблюдением осторожности.
Мы
Добряк ли наш опекун или злыдень, проглядывается на наших действиях. Предсказуемы ли они, порой? Гармоничен ли союз естества и натуры в нас самих? Полноценно ли развита в нас личность?
Полученные ответы могут привести к другим вопросам. Как мы можем с ним сосуществовать в такой односторонней взаимосвязи? Возможно ли наладить с ним сообщение каким-либо иным способом?
Мы привязываемся и к автомобилю, ибо и тут не обходится без участия мистического существа. В особенности видно на футболе, гонках и войнах.
Глазами видим лишь поверхность предмета, а сущность обнаруживается только после опыта с исследованием и испытанием… Иногда всему виной домыслы.
Несколько лет назад, как сейчас помню всё четко, прогуливался я как-то по парку имени В. И. Ленина – теперь этот парк носит имя Т. Рыскулова, – чтобы скоротать время обеденного перерыва, ведь стоял я в длинной очереди людей в специальный отдел Центрального района города Тараз, которым необходимо было встать на прописку по новому местожительству. Учёт и контроль остались в наследство нам с эпохи страны советов.
Это учреждение находится по известному горожанам с давнишних времен адресу: улица Ленина, 1. Здание, относящееся к отделению полиции, расположено рядом с городским парком, только с тыльной стороны.
Времени до открытия конторы имелось ещё предостаточно, его с лихвой хватило бы для совершения ещё одной прогулки, кругом и не спеша, по небольшому уютному островку оазиса, утопающему в зелени. Чем, собственно, решил я заняться, совместив приятное времяпровождение с полезным. Провести время на природе и одновременно устроить так называемый массаж лёгким, основательно пострадавшим от длительного и утомительно неприятного пребывания в толпе курящих и плюющихся мужчин.
Вскоре моё внимание привлёк к себе один человек в годах, необычно одетый, в смысле фасон его одежды был не нашего провинциального менталитета, ибо яркой броскостью и вычурным пижонством невольно притягивал взоры окружающих. Многие признаки выдавали в нём пенсионера, но при этом чрезвычайно деятельного. Даже в парке на отдыхе он был чем-то увлечённо занят, до самопоглощения, сидя на одной из скамей летней эстрады, причём спиной к сцене. Казалось, мужчина ничего не видел вокруг, словно для него перестал существовать весь мир, до такой степени погружения он отдал свой разум процессу творчества. Не обращал внимания и на оброненные им случайно на землю, исписанные только что листы бумаги. Кстати, не замечал и того, что наступил правой ногой на свой головной убор, в котором он щеголял минут пять назад – изящную высокую шляпу тёмно-синего цвета, между прочим, новомодную и привычную, конечно, не в наших краях, а где-нибудь в далёкой загадочной Англии, в старинных консервативных городах, расположившихся по течению Темзы. Но самым странным мне показалось то, что стиляга в броском клубном костюмчике в мелкую клеточку стального цвета вдруг уселся, не глядя, на грязную скамью.