Домовой-2: проект «Гибрид»
Шрифт:
– Да можем, – женщина слегка прикрыла усталые глаза. – Но нас же всех в лицо знают, нам попасть в город сложнее, а ты новенький…
– Меня старик тот знает и наверняка, – Домовой обвел пальцем свое лицо, – фотокарточку мою уже срисовал поди…
Лина вздохнула. Откинулась на спинку стула, поскучнев, развела руками.
– Тогда мне не о чем с тобой говорить. Сам сказал, фейс твой у охраны есть. Это ведь, напомню, тебе надо в город… В общем, или ты нам помогаешь, или выход там …
Она указала пальцем в сторону двери и тут же напряглась. Наемник обернулся. В корчму вошли несколько человек. Все они были одеты в одинаковую черную одежду, похожую на ту, в которую были облачены убитые на дороге Домовым солдаты Ордена.
– Сиди, – прошипела Лина, когда он попытался встать, чтобы разглядеть всех противников. – Быстро, под стол!
Женщина тоже поднялась, вышла из-за столика.
– Внимание! – прогудело со стороны входа. – Мы разыскиваем пришлого. Рост метр восемьдесят, короткая стрижка, шрам на левой стороне лица, передвигается на мотоцикле. Кто-нибудь видел его?
В помещении воцарилась тишина. Никто даже не скосил взгляд в сторону столика, за которым сидела Лина и ее посетитель.
– Слышь, военный, – пробасил «лесоруб», расправляя плечи. – Вам тут не рады… Никакого пришлого мы не видели, и вас бы не хотели…
– Всем оставаться на местах! – невозмутимым голосом снова пробасил старший отряда, и Домовой узнал голос говорившего: тот же тип, кто приезжал к Прохору… – Я повторяю…
– Лезь под стол! – снова прошипела Лина, глядя на наемника испепеляющим взглядом.
Приказ был странным. Вряд ли женщина так пыталась реализовать свои сексуальные желания, вон как напряглась вена на шее, глаза в щелочку сузились, кулаки сжались, а значит, в этом был какой-то толк. Пригнувшись, наемник, как бы ни было это унизительно, но заполз под стол. Лина мягким движением пятки пнула стену за спиной, в которой немедленно открылась небольшая дверца. М! Так вот оно что! Недолго думая, Домовой на карачках прополз в образовавшийся тайник, втащил за собой пулемет, прикрыл дверцу. Он оказался в небольшом пыльном, затянутом паутиной коридоре, образованном двумя стенами. В щели под потолком тайника проникал скудный свет из корчмы. В зале поднялся шум. Народ был чем-то явно недоволен, но звуков драки вроде пока не слышно.
Аккуратно, бочком, в неудобной позе, он, обтирая грязь со стен, прошел вдоль коридора, в конце которого обнаружилась небольшая лесенка. Также боком он спустился в подвальное помещение – яму, примерно два на два метра, с высоким потолком и укрепленными стенами. Справа от лестницы стена деревянная, остальные три – бетонные. Наверное, это фундамент здания, а деревянная – перегородка между, так сказать, официальным подвалом корчмы и тайником. Послышались голоса. В узкие щели меж досок ударил свет фонаря. Видимо, воины ордена осматривают подвал, в поисках беглеца.
Тихо звякнув пряжкой, Сашка накинул ремень пулемета на шею, продел правую руку в петлю, натянул ее. Левой отрегулировал хлястик так, чтобы выставленное оружие, упертое в плечо, висело внатяжку.
– Что там? – донесся глухой голос из-за стены.
– Пусто. Ящики, бочки. Никого… – отозвался второй.
Раздался разочарованный вздох, команда "подниматься". Шаги удалились, дверь в подвал скрипнула, и в яме стало темно. Зажигать фонарь наемник побоялся, мало ли из какой щели лучик вырвется, а ночник он оставил в рюкзаке, спрятанном у Прохора дома, как и все остальное снаряжение, что сумел дотащить от замаскированного в придорожной канаве мотоцикла. Если транспорт найдут, то он потеряет, конечно, кое-что из вещей, но не так много.
Толпа над головой продолжала гудеть. В шуме слышались отдельные выкрики, но вскоре все стихло, видимо, ордынцы покинули корчму. Сзади и вверху послышался шорох. С таким же звуком открывалась тайная дверца. Затем раздались тихие шаги, шорканье ткани о стену. К нему кто-то шел. Точнее шла.
– Эй, наемник, – позвала Лина в полной темноте, остановившись у лестницы.
– Что? – так же негромко ответил Домовой, переведя оружие примерно в сторону говорившей.
– Ствол убери, я одна…
Домовой ухмыльнулся, демонстративно шумно опустил оружие, расслышал шуршание убираемого в кобуру пистолета. Снова ухмыльнулся. А баба не проста. Ох, не проста… Она ему уже даже нравиться начинает.
Зажегся маленький фонарик, Лина спустилась в яму. Домовой присвистнул. Яма-то, оказывается, была тоже не проста. На стенах висело различное оружие, а рядом на земле стояли ящики, видимо, с патронами. И как он обо все это не запнулся, когда сюда спустился? Вот бы грохоту было!
– Хороший схрон, – оценил он обстановку.
– Не такой, как хотелось бы, – скривилась женщина. – Все оружие Орден контролирует, нам изредка удается отбить у них кое-что, но чаще всего оружие повреждено…
– Ушли? – словно между делом поинтересовался Сашка, присев на один из ящиков, сложив руки на груди.
– Ушли.
– Продолжим?
– Продолжим…
***
Итогом долгого разговора с непременным боданием и меряньем яйцами стала более-менее внятная история окрестностей и озвученный план, в котором наемнику отводилась едва ли не самая главная роль. Лина – глава местного повстанческого движения, если все их движение в сторону освобождения Турманска от ига Ордена так можно было назвать, в своем распоряжении имела примерно две сотни человек, но настоящих вояк из них было всего семеро. Она да те здоровяки в корчме, остальные – поголовно крестьяне да лесорубы. Как выяснилось, женщина в прошлом служила в армии, тут Сашка немного ошибся, предположив, что Лина – такая же наемница, как и он. Она, с ее же слов, долгое время служила первому правителю города, возглавляла группу быстрого реагирования, типа тех, что Домовой на трассе разложил и кто по лесам окрестным сейчас кругали наматывает в поисках его бренной тушки. Отсюда и массивная, накачанная фигура, и привычки и стальной, закаленный характер.
Когда новый наместник Ордена занял пост предыдущего, скоропостижно скончавшегося главы города, она вместе с несколькими солдатами ушла в самоволку. Ну не смогла Лина больше выносить то, что творил новый преподобный. Казни и жестокие наказания за малейшее непослушание или провинность, безжалостные прилюдные истязания на площадях, а в последние время Отец пошел еще дальше. Каждую неделю к нему молодых красивых девушек водить стали, понятно зачем, началась торговля людьми. Рабовладельчество было хоть и в новинку, но уже цвело махровым цветом. Последней каплей ее терпения стал момент, когда крестьяне одной недалекой деревушки попытались, как говорится, поднять головы. Взяв в руки вилы и грабли, они двинули в город. Отряд Лины подняли по тревоге вечером, сообщили, что к городу приближаются бандиты и что их нужно срочно жестко остановить. Они собрались быстро, похватали оружие, прыгнули в броневик и помчались наперерез. Каким же было ее удивление, когда вместо обнаглевших бандитов она увидела худых, грязных, оборванных стариков, идущих по грязной дороге с огнем ярости в глазах. Тогда она и бросила свою службу вместе со всей своей командой, заставила стариков одуматься и вернуться домой, раздала возимые с собой пайки и медикаменты и пообещала, что остановит кровавую диктатуру Ордена, вернет людям их прежнюю жизнь и свободу.
Домовой приехал как нельзя вовремя. Лина со своими людьми как раз намеревалась в самые ближайшие дни атаковать город, навести там шороху, попытаться пробиться к дворцу преподобного и убить его самого.
– Город сейчас практически без охраны, – поясняла она свой план. – Недавно караван ушел на север, всех солдат собрали, а новые из Междуреченска прибудут нескоро. Вильгельм, тот старик, который похитил твою дочурку, тоже на днях улетит, и тогда в Турманске вообще не останется никого, кто бы смог нам противостоять…