Дон Алехандро, человек и чародей
Шрифт:
— Почему не делают? — удивился я. — Корабль выглядит новым.
— Разве что отделка. Летающие корабли — работа рода Мурильо, а они закончились еще раньше, чем Бельмонте. Вот так, два чародейских рода передрались, ни одного не осталось. И вместе с ними сгинули как плохие, так и хорошие знания. Сейчас мы еще и память о них хотим уничтожить. — Если в голосе Серхио и было огорчение, то всего ничего, и продолжил он довольно бодро: — Как поджигать-то будем? Артефактная защита здесь.
— Что именно?
— А кто его знает? Я ж не чародей, дон Алехандро. И не дон.
Удивляло, что он, взрослый вроде бы мужик, относился
Дерево, лишившееся артефактной подпитки, вмиг рассохлось и не выглядело уже столь блестяще, как до нашего акта вандализма. Теперь верилось, что устройство древнее и разваливающееся на ходу. Оставалось только поджечь и запустить корабль чтобы помочь ему развалиться.
Серхио зачиркал кресалом над одной из куч одежды, которые мы равномерно разбросали по палубе. То ли одежда была недостаточно сухой, то ли ее стоило чем-то пропитать, но загораться ничего не хотело. Я уже стал сомневаться, что затея выгорит, как вспомнил, что перед смертью успел выучиться чарам. Пусть на скорую руку, пусть дефектно, но в качестве заклинания нападения старикашка мне всучил Огненный ручей, утверждая, что это самое перспективное для начинающих. Вот и пришло время использовать.
Знания были вложены в голову, но только в теории — в замкнутом пространстве кабинета старикашки проверить возможности не было, пришлось поверить так называемому учителю на слово. И вот сейчас я проделал связку Слово-Жест-Поток, и от моего пальца отделилась тонюсенькая огненная ниточка. Выглядела она настолько убого, что назвать это заклинание заклинанием нападения мог только вконец больной человек. Но несмотря на свою мизерность, Огненный ручеек, добравшись до дерева, не просто оставил на нем черную точку, но породил очаг возгорания. Инициировав еще пару в разных местах, я скомандовал Серхио двигаться на выход, пошел в рубку и занес ладонь над активацией автопилота. Немного помедлил, за что чуть не поплатился, потому что огонь разгорелся неестественно быстро и выход из рубки превратился в огненное кольцо, которое я преодолел длинным прыжком. Еще одним прыжком я преодолел расстояние с палубы до причальной площадки, потому что сходней уже не было.
Прыжок получился на пределе: площадки я коснулся самыми носками сапог, а Серхио ухватил меня за руку и резко дернул на себя. Если бы не он, мог бы и улететь вниз, к замковой стене.
— Ну и рисковый вы парень, дон Алехандро. Чуть не сверзились с верхотуры.
— Выбор был небольшим: сгореть или рискнуть.
— Нужно было учесть, что корабль полетит сразу же, и обвязать вас веревкой.
— Все мы задним умом крепки, — буркнул я. Адреналин схлынул, и я осознал, как близок был к смерти. — Но веревка тоже могла загореться.
— Дон Алехандро, мне показалось или вы чарами подожгли?
— Чарами, — признал я.
— Но как же чародея отправили на жертвенник? Возможно, как раз из-за этого ритуал и пошел наперекосяк.
— Возможно, я слабый чародей? Серхио, я ничего не помню из того, что было. Заклинаний припомнилось всего три штуки и очень хилых, вряд ли они нам хоть как-то помогут. Нам не о чарах говорить, а уходить нужно.
— Уходить нужно. Но про чары вы зря, что слабые. Горит-то как, а, дон Алехандро? — с восторгом сказал Серхио.
Я повернулся. Летучий корабль теперь был не только летучим, но и огненным. Горел он красиво, но так быстро, что до воды может не дотянуть. И ладно бы в лесу свалится, а если на побережье? Но сделать я мог только одно — побыстрее убраться из замка. Исчезновение трупов произвело на меня неблагоприятное впечатление. Вдруг исчезновение живых — дело времени? Не зря же Серхио говорил, что еще никому не удалось пережить тут ночь.
После того как я ему это напомнил, ему тоже резко расхотелось любоваться горящим кораблем. И то правда, ни текущей воды, ни работающих людей не наблюдалось, а значит, зрелище потеряло две трети привлекательности, поэтому мы подхватили мешки и одеяла и двинулись на выход. Его спутать с чем-то другим было невозможно, поэтому вскоре мы стояли за стеной замка, и я размышлял, что мне не нравится больше: неприветливые каменные стены, за которыми творится непонятная хрень, или не менее неприветливый лес, в котором наверняка тоже происходит нечто не слишком хорошее — не зря же Серхио уверен, что вероятность выбраться из него стремится к нулю.
От замка шла длинная мощеная дорога и уже в лесу раздваивалась. Странно, но на этом месте никакого камня не было. Типа, налево пойдешь — два часа проживешь, направо пойдешь — час проживешь, прямо пойдешь — сразу умрешь. Вариант пойти прямо я даже не рассматривал: лес был огромен, в стволе любого из деревьев, возвышавшихся над нами как небоскребы, можно было устроить комфортное жилище. Правда, там были бы всего одна-две комнаты на этаж, зато гарантирован приятный вид из окна на густой темный подлесок в человеческий рост, в котором наверняка прятались разные экзотические зверюшки с экзотическими же способами добывания пропитания из мимо проходящих путников. Нет, в лес идти — верная смерть, нужно держаться дороги, которая выглядит ухоженной, как будто ею не только постоянно пользуются, но и постоянно приводят в порядок: никакой травы между брусками камня, отполированного временем.
— Направо или налево? — спросил я у Серхио.
— Дон Акунья говорил, что дороги — самое опасное место на Сангреларе, — ответил он, обреченно глядя на стену леса.
— А кем был дон Акунья?
— Поначалу-то обычный искатель приключений, потом — учитель фехтования. Лучший фехтовальщик Мибии. Был.
Серхио говорил с заметной грустью, но охотно, еще бы: это отдаляло момент решения.
— Почему был?
— Потому что его первым на алтаре приговорили. Видать, слава фехтовальщика покою не давала покойному Высочеству.
— Странный выбор жертв. Зачем принцу фехтовальщик и священник?
— Он получает часть их знаний и умений. Церковь — серьезная сила, а падре Хавьер много чего знал по тому, кто с кем дружит и кто кому должен. Их орден один из самых сильных. И способность убеждения, которая проявилась у падре, когда он говорил с вояками, она дана единицам, была вероятность, что принц ее унаследует. Остальные двое, упокой Всевышний их душу, были чародеями. Тоже сильнейшими. На усиление наследника абы кого не выберут.