Дьондюранг
Шрифт:
– Да. Тебе нравится?
– Но... наш комбинат не выпускает...
– Ох, какой ты смешной. Бер окончательно забил тебе голову научными проблемами. Я сама покрасила. Какой же ты смешной, Дьондюранг.
И он радостно засмеялся. От бокала старинного шампанского слегка закружилась голова. Сообразил наконец, что Гинзура тоже может оказаться биокибером.
Выйдя из кафе, Дьондюранг сразу направился к стоянке служебных трансангуляторов. Выбрал машину поновей, захлопнул за собой герметический люк, удобно расположился в мягком, противоперегрузочном кресле. Запрограммировав траекторию
Вспоминал, как они сидели за столом в зале переговоров. Он обращался к ней как к человеку. Правду сказать, он и сам выдавал себя за человека... Порой было неприятно осознавать себя в роли мыслящей машины. Его конструкция позволяла воспроизвести любую человеческую прихоть, и потому он не опасался играть роль человека...
Дьондюранг не забыл несколько раз высказать свое восхищение красотой Гинзуры, не забыл, будто совсем случайно, коснуться ее руки... Смешные люди - считают, что это может сближать... А разве нет?
Открыл глаза. Как раз пролетал мимо ракеты-солнца, огненного шара, посылавшего на Инкану тепло и свет. Представил, как внизу, на планете, с присущей людям ритуальной торжественностью готовится новая ракета-солнце на завтра.
И вновь вернулся к мыслям о Гинзуре, о ее необыкновенных волосах, таких шелковистых, щекочущих, о ее мягких, проворных движениях и необыкновенно красивом лице. Вполне вероятно, что она тоже биокибер. У людей не может быть ни таких волос, ни такой бархатной кожи, ни такого чистого голоса.
Когда послышался сигнал и засветилось табло, предупреждавшее об окончании полета, он достал карты планеты Ир и выбрал место для посадки.
Вокруг простирались сплошные болота. Но Дьондюранг удачно выбрал место на достаточно твердом пятачке суши. Надел защитный комбинезон, закинул за плечи блок с тремя резервуарами для образцов коацерватов и перешел в кабину экспедиционного триангулятора.
Полетел низко над коричневыми болотами дикой пустынной планеты к месту, обозначенному на карте, к непроходимым топям. Сам Бер определил место, обведя его зеленым кружком.
Удалившись от головного корабля километров на двести, Дьондюранг решил этим ограничиться. Но произошла ужасная ошибка. Опрометчиво направил машину на внешне твердый островок посреди болота, а он, подобно сухому листу, на который прыгнула лягушка, сразу стал погружаться в мутную воду. Дьондюранг едва успел выскочить из кабины экспедиционного триангулятора, не сумев захватить запасы провианта и воды.
Первые двадцать семь часов Дьондюранг провел относительно легко. Шагал в тяжелом скафандре, с усилием переставляя ноги, на глубоких местах пускался вплавь. Осматривал мрачные пейзажи планеты и пытался успокоить себя чувством выполненного задания. За плечами у него в трех резервуарах находились образцы коацерватов.
Пока не исчерпались внутренние резервы, еще вспоминал иной раз о Гинзуре. Но вскоре силы сосредоточил на том, чтобы поочередно вытаскивать ноги из жидкого месива.
Голод. Постепенно разливаясь, подкрадываясь, заполнил все существо, все мысли, лишая сил. Голод. Дьондюранг и раньше знал, что означает это короткое жуткое слово.
Но пока двигался по
Дьондюранг не планировался для подобных экспедиций и тем более для проведения их в условиях планеты Ир. Если бы на комбинате знали, что их модели № 139428 придется вот так погибать с голоду посреди смрадных болот, его создатели обязательно усложнили бы его конструкцию универсальным энзимным трактом. Это сказалось бы на габаритах, но сейчас он преспокойно ел бы жирную, липкую, вонючую грязь, разлагая ее на составные части, чтобы заменить ими отработанные клетки своего существа...
Зеленые мелкие насекомые облепляли шлем скафандра, мешая смотреть вперед. Зеленые хозяева этой планеты. В это время Дьондюранг им завидовал.
Чувствовал, как каждое движение мускулов утилизирует еще несколько молекул АТФ, нарушает равновесие электролитных биосоставляющих, ощущал, как из каждой клетки его тела неудержимо теряются ионы К, и не было возможности приостановить это. Чувствовал, как накапливается в биоплазме кислый продукт метаболизма, нарушая активность ферментных систем, как уменьшается вольтаж на клеммах центрального анализатора.
Хеморецепторы оповестили, что неудержимо снижается уровень глюкозы. От дисеминированных информаторов из циклов Кребса приходили отрывочные уведомления, что создается излишек ацетил-коензима-А, но он не поступает в цикл Кребса, а демонстративно превращается в ацето-уксусную кислоту. Это становилось несовместимым с жизнью. Однако Дьондюранг шел. Замечательные мастера создали его с огромным запасом надежности.
Вставая из последних сил после очередного падения, внезапно увидел на горизонте очертания своего головного трансангулятора. Если бы он не поднял взгляд, то продолжал бы, понурившись, плестись и, возможно, дошел бы до корабля. Но, увидев его, сразу понял - двести километров ужасных топких болот позади. Осознав, что осталось совсем немного, остановился передохнуть... Двигаться дальше уже не мог, силы покинули его. Не сохранилось ни одного милликулона энергии для деполяризации мембран, уровень глюкозы упал до предела, и коэнзим-А не участвовал в цикле Кребса.
Дьондюранг продолжал стоять на месте и постепенно погружался в коричневую грязь. Он готов был съесть самого себя, отгрызть собственную руку, только бы продержаться еще несколько часов, минут, чтобы дойти до трансангулятора. Но чувствовал: и на это не осталось сил. Подумал, что нужно сбросить заплечный контейнер; хотя бы медленнее станет засасывать его в болото. Внезапно почувствовал: отключилась система запретов, вспомнил: в контейнере три резервуара с коацерватами. Используя последние возможности телекинеза, Дьондюранг направил оставшиеся в аккумуляторах молекулы АТФ в общий утилизатор. Это дало возможность скинуть заплечный контейнер и открыть первый резервуар с коацерватами.