Допра. Книга 3. Уже не игра
Шрифт:
Сдёргиваю с фиксаторов мечи, тут же окутавшиеся зелёным свечением, и зажигаю на скафандре эфирную броню. Меня обволакивает голубоватая сияющая дымка. Но навык «Предчувствие» пока молчит. Я не ощущаю опасности, исходящей со стороны леса. Хет тоже зажёг светляка на скафандре, а в руках ассасина материализовался одноручный меч с тонким длинным клинком.
– Шеф, что там? – шепчет один из толпарей.
– Тихо, – бурчу в ответ, настраивая сканер скафандра на приём биоэлектрических сигналов от существ, размером с уртука и больше.
Обзор закрыло такое количество отметок, что пространство впереди кажется сплошным красным пятном.
«Внимание!
– Твою ж налево… – комментирую вслух ситуацию.
– Так много? – спрашивает Хет.
Медленно киваю. Тут же из кустов высовывается пепельно-серое лицо гризеуса, потом ещё, и, наконец, впереди, на протяжении четверти анталайской мили вправо и влево, весь подлесок становится утыканным головами дикарей, словно грядка недозрелыми тыквами. Огромные глаза этих существ теперь не чёрные, а бледно-жёлтые с узкими вертикальными щёлками зрачков.
По шуршанью ног о каменистую почву определяю, что толпари пятятся к скалам. Тут началось самое неприятное. Раздвигая зелёные кусты исполинского папоротника и скаля саблезубые морды, вперёд ужом скользят лысые уртуки. И численность этих тварей раза в три превышала количество их хозяев. Хет даже не шелохнулся, а толпари бросились в пещеру, в попытке избежать ужасной смерти.
– Стоять! – Заорал я. – Дезертиров не пощажу!
– Шеф, у тебя тыква потекла?! – крикнул один из них.
– Сам и стой! Мы не договаривались дохнуть по твоей прихоти!
В попытке скрыться толпари юркнули обратно вдоль скалы-блюдца в узкий проход, и по топоту ног понял, что убегают они вглубь пещеры. Но без меня попасть на Затэру у них не выйдет. Кротовая нора открывается только по моему приказу.
Наверное, со стороны действительно казалось, что у меня не всё в порядке с головой, но рассуждал я так: бегство скорее спровоцирует атаку уртоков, а их скорость настолько велика, что не позволит толпарям добраться до кротовой норы. Плюс я рассчитывал на Хета и свои стремительность и ловкость, которые возрастали после оглушения симбионта. Но главное, почему я отдал приказ не двигаться, заключается в том, что система не предупреждает меня об опасности. Я не чувствую никакой угрозы, и это довольно странно, ведь в прошлый раз уртуков было значительно меньше, а липкие пальцы страха ужасом сдавливали горло.
– Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! – кричат коротышки, вылезая из кустов, тела дикарей прикрыты небольшими кусками цветных шкур. – Ку-ун-тук! Ку-ун-тук! Ку-ун-тук!
Обмениваемся с Хетом тревожными взглядами. Крепче перехватываю рукояти мечей, ожидая нападения. Но вместо этого вперёд к нам выбегает один дикарь, до земли завёрнутый в белый мех какого-то зверька и утыканный пёстрыми перьями. Он поднимает вверх короткие узловатые руки:
– Ку-ун-тук! – кричит гризеус и падает перед нами на колени, а лицом тыкается в каменистую землю.
Его движение повторяют все дикари, плюхнувшись перед нами по примеру того чучела в перьях. В недоумении делаю шаг назад. Вот уж ожидал чего угодно, только не этого. Коротышка в белой шкуре поднял голову и быстро что-то затараторил.
Слышу, Хет давится от смеха. Возмущённо зыркаю на него, но ассасин никак не реагирует, а только советует:
– Биргус включи, Ку-ун-тук…
Лингвотрон системы Биргус – одно из улучшений игровых скафандров, которые доприйцы устанавливают у неписей, разумеется, за луксы. Принцип его работы заключается в том, что в радиусе десяти шагов произнесенные мной слова устройство переводит в мыслеобразы и передаёт собеседникам смысл сказанного. В обратную сторону это так же работает. Биргус захватывает речь окружающих в обозначенной области, переводит в мыслеобразы и транслирует мне в сознание. При этом если собеседников несколько, то я слышу разные голоса, синхронизированные с артикуляцией видимой части речевого аппарата.
– А чего сам не включишь, – упрекаю ассасина.
По сути, чтобы понимать собеседников в радиусе десяти шагов достаточно одного работающего лингвотрона.
– А у меня его нет. – Хет пожимает плечами. – У меня всё устроено иначе. Давай уже, ответь им что-нибудь, а то у шамана от усердия сейчас пена изо рта пойдёт.
Коротышка в перьях, которого Хет назвал шаманом, без конца что-то бормочет, указывая метёлкой из перьев то на меня, то на чучело, то на скалу-блюдце. Включаю Биргус, и понимаю, что Ку-ун-тук на их языке сходно по смыслу с «двигающий горы». Шаман просит пощадить их и не менять местами небо и землю, объясняет, что чучело из веток и глины у скалы – это идол, установленный в мою честь. Теперь это место священно и приходят сюда коротышки, чтобы воздать хвалу Великому Ку-ун-туку, пришедшему с неба, и принести кровавые жертвы, дабы задобрить могучее божество.
– Моё имя Сангок. Мы как раз явились, чтобы провести обряд в твою честь, Великий Ку-ун-тук, и рады что ты лично будешь на нём присутствовать, – лопочет шаман. – Для жертвы выбрали самое лучшее животное. Великий Ку-ун-тук останется довольным.
Хет почти перегибается от смеха, чем меня жутко нервирует.
– А что, похож, – кивает ассасин в сторону идола, – а руки такие длинные, наверняка, потому, что в них у тебя мечи.
Тем временем дикари подводят к алтарю крупного уртука. Видно, что это молодое и сильное животное. Невольно залюбовался его грацией. Под гладкой коричневой кожей существа перекатываются узлы сухих мышц, длинные верхние клыки, выступающие далеко за нижнюю челюсть, сияют ослепительной белизной, а в ярко-жёлтых глазах светится разум. На какой-то миг существо мне кажется сообразительнее, чем его хозяева. Урток послушно идёт за своими палачами, и безропотно ложится на алтарь. Палачи заносят над животным узловатые дубинки, но за миг до того, как шаман даёт отмашку на убийство, останавливаю обряд.
– Подожди! Мне не нужна жертва…
Шаман непонимающе моргает.
– Как это не нужна? Всем известно, что Боги любят жертвы!
– Осторожно, – шепчет Хет так тихо, что расслышать его смог только я, – а то быстро превратишься из божества в жертву. Не надо их расстраивать.
– Я имею в виду, что мне не нужна такая жертва, – мгновенно поправляюсь.
Шаман просветлел в лице. Он махнул рукой своим людям, и они вытащили напуганную, ошалело озирающуюся дикарку. Это чучело в перьях решил заменить одну жертву на другую.
– Нет-нет-нет, – отрицательно качаю головой и размахиваю руками, – не это.
– А что же тогда? – удивляется Сангок.
– Я живое божество, и жертвы мне нужны такие же. Мне нравятся эти животные. – Указываю мечом на приговорённого к забою уртока.
– Но все знают, что Боги любят, когда в их честь проливают кровь! – упорствовал шаман, подозрительно сузив плошки глаз.
– Конечно, – подтверждаю его слова, – только я люблю её проливать лично. Я заберу это животное к себе в пещеру, и там с ним расправлюсь.