Допрос с пристрастием
Шрифт:
– Так, ясно. За Клопа кто-то хочет мазу потянуть?
Снова все стихли. Но ненадолго. Из-за спин авторитетов вынырнул Батон. Своего стула ему тут не полагалось – рангом не вышел. Но честный вор обязан всегда говорить правду. И исповедывать принцип: «Сам погибай, а товарища выручай!» По крайней мере так говорится в воровском «законе». Он упрямо набычился и каркающим от волнения голосом выдал:
– Фуфловая «предъява»! Я отвечаю. Спору нет, бухали мы вместе: я, Черкес и Клоп. Только разговору про левые замесы с телками не было. Про волыну с гранатой Черкес базарил. Только его ведь не за ствол взяли! Не сходятся у него концы-то! Зря на Клопа прет!
И
– И еще я за Клопа скажу! – продолжил Батон, гордясь тем вниманием, с которым слушали его слова. – Мы с ним фартовое дело провернули, и с нами еще ребята ходили. Клоп сам тему продумал. Все чисто прошло, хабар хороший взяли, поделили по чесноку. [83] Никого не схватили, в кичу не засунули. Все мы здеся, вольные и красивые! Скажи, Круглый!
83
По чесноку – честно (блатной жаргон).
– Так и было! – подтвердил тот.
– Точно так, – подписался и Стекло. Север солидно кивнул.
– Подтверждаю. После дела Клоп приходил, принес долю в общак, все по понятиям, без крысятничества!
И снова загомонила, загудела сходка. Блатные разгорячились, пустые базары надоели, хотелось подвести последнюю черту, чтобы пощекотать напряженные нервы.
– Чистый Клоп!
– Нет, мути вокруг него много!
– Черкеса надо под шконку загнать!
– Клопа на перо!
Каждый кричал, что хотел, но главное – изо всех сил. Старшее поколение выступало за Клопа, Лакировщик тоже перешел на его сторону. Ну а молодняку все по барабану. Для них потасканный болыпеухий блатняк быт никем. И в силу рьяной молодой злобы они готовы были резать кого угодно.
– Пусть Черкес и Клоп напоследок скажут! – в очередной раз Крест призвал всех к порядку.
– Я уже все сказал про эту ментовскую подстилку! – Черкес презрительно сплюнул Клопу под ноги. – Он меня заложил, больше некому. И пусть со своими дружками воду не мутит, правда, она всегда выплывет!
Клоп невозмутимо растер плевок подошвой блестящего полуботинка.
– Что происходит, пацаны? Сначала Черкес метелок чуханил. А когда спалился – мне подлянку кинул. Может, злобу имел? Так что, теперь каждый пидор может честного вора форшмачить? Это нынче – такие понятия?!
Он не сорвался на крик. Дал понять, что сдержался. Мол, пускай молодняк в разборках на горло берет, а он за собой правду чует.
– Я за Клопа!
– Я за Черкеса!
– За Клопа!
– За Черкеса!
Страсти разгорелись с новой силой, блатные распалились не на шутку: остервенелые крики неслись со всех сторон. Сходка на глазах раскололась пополам – казалось, что сейчас начнется жестокая рукопашная схватка. Крест насторожился. Сам он, как и Север, держал сторону Клопа. Но мир в общине дороже правды. Тем более, какая разница – Черкес или Клоп? Север едва заметно пожал плечами и кивнул – он был такого же мнения.
– Ша! Я говорить буду! – крикнул Крест. Гул тут же стих.
– Ты, Черкес, хотел «правилку» устроить? На пику Клопа наколоть? Лады… Ты, Клоп, «предъявил» Черкесу? Тоже правды хочешь? У людей мнения разные. Вот и разбирайтесь между собой! Дадим вам по перу, и увидим – кто прав. Кровь рассудит…
В тишине легким
– Слышь, Серый, лети мухой в дом, возьми в кабинете два штыря, чтобы одинаковые были, – распорядился Крест, и порученец пахана тут же метнулся выполнять приказ.
В воздухе запахло кровавым развлечением. Молодняк обрадовался предстоящей забаве. Все жадно рассматривали невольных гладиаторов. Черкес скинул куртку и, хищно улыбаясь, разминался, как боксер перед схваткой. Гибкий, сильный, настоящий зверь – такому и перо не нужно: голыми руками задушит, зубами загрызет!
– Спорим, что Черкес его уделает? – криво усмехнулся Крот.
Худой безразлично пожал плечами.
Рядом с полным сил молодым соперником худощавый, хотя и жилистый Клоп явно проигрывал. Глубокие носогубные складки, мешки под глазами, резкие морщины на лбу делали его похожим на немощного старика. Он стоял, засунув руки в карманы, на вид такой же безучастный и безразличный ко всему, как прежде.
– Давай, ты штуку ставишь, а я три, – не унимался Крот.
– Заметано! – Худой полез за деньгами.
Хромой наблюдал за ними с презрительной улыбкой.
– Помнишь, что про него базарили? – вполголоса спросил он у Медного. Тот кивнул.
– Клоп говорил, что это фигня…
– Сейчас увидим!
Запыхавшись, прибежал Серый. В руках он держал два кортика в ножнах.
Крест недовольно поморщился:
– В мою коллекцию влез? Что, финарей найти не мог?
– Так они все разные, – виновато сказал Серый. – А эти – как в аптеке!
– Ладно, давай…
Все вышли на газон. Зрители образовали широкий круг, в центре которого оказались противники. Еще зеленая, мокрая трава пружинила под ногами. Туфли у Клопа сразу промокли. Непривычно тонкая костяная рукоятка прокручивалась в потной ладони. Он зажал кортик клинком вниз, к мизинцу, так никогда не держат оружие в ножевом бою. Впрочем, у уголовной поножовщины свои правила, и Черкес держал блестящий изящный клинок точно также.
Насмотревшиеся фильмов со Стивеном Сигалом, зрители ожидали долгой и зрелищной схватки, с кружением противников, обманными выпадами и финтами… Ничего похожего не последовало. Клоп просто шагнул вперед, замахиваясь, как дровосек, для размашистого удара сверху. Черкес инстинктивно вскинул вооруженную руку, но Клоп не ударил, а повернулся к противнику спиной, одновременно описал кортиком траекторию, напоминающую половину цифры «восемь», или более наглядный для россиян знак доллара, после чего узкий острый клинок совершенно неожиданно воткнулся снизу Черкесу в живот и вошел на всю длину, до ограничителя. Черкес дернулся, но не успел защититься, только левой ударил Клопа в затылок так, что тот отлетел на несколько метров и с трудом удержался на ногах.
Никто ничего не понял.
– Мочи, Черкес! – азартно закричал Крот.
– Давай, добивай! – поддержал его Серый.
Им казалось, что схватка только начинается, и самое интересное еще впереди. На самом деле все уже закончилось. Хитрому «ростовскому» удару Клоп научился в незапамятные времена. И он хорошо знал, что происходит после легкого тычка «пикой» в печень, особенно если успеть провернуть клинок в ране.
Даже Черкес не сразу осознал, что его только что убили. Ему удалось сделать еще два шага к противнику, потом страшная боль в подреберье заставила опустить глаза. Из собственного живота торчала витая костяная рукоятка кортика. Сознание не может выдержать такого зрелища. Он лишился чувств и с хрипом повалился на мокрую траву.