Допустимые потери

Шоу Ирвин

И в конторе было не лучше. Как только Оливер появился на работе, Деймон, закрыв дверь, отделяющую их рабочую комнату от помещения, где находилась мисс Уолтон, резко, почти срываясь на крик, произнес:

– Вот уж не знал, что ты превратился в старую бабу и стал трепать языком по всему городу. Мне казалось, у нас есть договор – то, что происходит в этом офисе, здесь и остается.

– О… – протянул Оливер, – значит, Шейла успела тебе сообщить, что мы вчера встречались за ленчем?

– Естественно. А ты в этом сомневался?

– Послушай, Роджер, –

спокойно ответил Оливер, хотя Деймон видел, что он обижен, – твое поведение после возвращения Шейлы из Вермонта весьма озадачило ее, так же, как, впрочем, и меня. Один пистолет, Бог мой, чего стоит! Ты же много лет срываешь голос, требуя принятия закона о контроле за оружием. Я видел твою подпись под десятком обращений к конгрессменам.

– Ну и что… просто я изменил свою позицию, – сказал Деймон по-прежнему чересчур громко. – И вообще это не повод для того, чтобы болтать у меня за спиной.

– Деймон, обсуждение с твоей супругой проблем, не имеющих ни малейшего отношения к агентству, вряд ли можно называть пустым трепом, – возразил Оливер.

– Почему ты уверен, что это не имеет отношения к конторе? Может быть, черт тебя побери, совсем наоборот! – Выпаливая все это, Деймон чувствовал, что не прав, но остановиться не мог. – Поэтому впредь держи свой проклятый язык за зубами.

Оливер повернулся и молча двинулся к своему столу. «Еще одно очко не в мою пользу», – подумал Деймон.

За все утро они больше не сказали друг другу ни единого слова. Деймон лишь делал вид, что трудится, бесцельно перекладывая с места на место бумаги на своем столе. Когда прозвучал звонок из приемной, было уже почти одиннадцать.

– На проводе миссис Деймон, – сообщила мисс Уолтон.

Деймон удивился. Шейла взяла себе за правило не звонить ему на работу, а если и звонила, то делала это около пяти часов, зная, что рабочий день заканчивается. Обычно она просила его что-то купить по дороге домой, а иногда – если находилась вблизи агентства – предлагала поужинать в ресторане или сходить в кино.

– Соедините, – распорядился Деймон.

– Роджер, – начала Шейла без всяких предисловий, – я думала о том, что ты сказал по поводу моих потенциальных врагов.

– Ты имеешь в виду пятилетнего мальчишку, которого поставила в угол? – спросил Деймон. – Неужели дитя становится опасным? – Это была неудачная шутка. И он знал об этом…

– Я счастлива, что ты пребываешь в столь развеселом расположении духа, – раздраженно ответила Шейла. – У меня, увы, иное настроение.

– Извини.

– В прошлом году произошло нечто такое, о чем мне следовало бы помнить. Тогда около школы начал болтаться какой-то мужчина, предлагая детишкам конфеты и спрашивая у малышей, не хотят ли они пойти с ним,чтобы полакомиться мороженым и выпить крем-соды. Некоторые мамаши, как тебе известно, приходят за своими детьми довольно поздно, а воспитатели слишком заняты для того, чтобы торчать на улице и ждать, когда эти милые дамы изволят появиться. Мы запрещаем малышам подходить к калитке, но на тех, кому четыре-пять лет, подобные

предупреждения действуют слабо. Одним словом, это стало меня беспокоить, и как-то во второй половине дня я, спустившись вниз, сказала этому типу: мне не нравится то, что он слоняется около школы и заговаривает с детьми. На вид этому человеку около пятидесяти лет, и одет он вполне прилично, но тем не менее мне он никакого доверия не внушал. Мужчина притворился оскорбленным, заявил, будто он одинокий пенсионер и обожает детей. И в отличие от меня не видит ничего плохого в том, что ребенок полакомится конфетой.

После этого он стал появляться не так часто, но время от времени я замечала, как он прогуливается около школы незадолго до окончания занятий. Я рассказала обо всем полицейскому, тот этого мужчину предупредил, что арестует его, если хотя бы раз увидит рядом со школой. Через некоторое время я случайно встретила этого типа на улице перед нашим домом. Он посмотрел на меня и сказал: «Сука ты лесбиянская, топай докладывать об этих словах полиции». Я тогда рассмеялась, – продолжала Шейла, вздыхая, – а он ушел. До сегодняшнего утра я об этом не вспоминала. Но только что, разбирая ящик стола, я нашла листок, на котором записана фамилия – ее сообщил мне тот полицейский. Ты хочешь ее узнать? Может, это и не имеет значения, но все же…

– Говори.

– Фамилия Маквейн. Имени я не знаю. Это произошло так давно, и тогда казалось, что невозможно… – Ее голос оборвался, и конец фразы повис в воздухе.

– Все, увы, возможно. Спасибо, Шейл.

– Прости, что помешала тебе работать, но я подумала…

– Ты совершенно права.

– Как с утра дела в агентстве?

– Как по маслу.

– Надеюсь, ты не орал на Оливера? – В ее голосе слышались тревожные нотки.

– Имела место небольшая дискуссия. – Деймон видел, как напряглась спина Оливера. Он знал, что тот догадывается, с кем и о чем идет беседа.

– О Боже, – сказала Шейла. – Ну и каша заварилась. В их беседу неожиданно вмешалась мисс Уолтон.

– Мистер Деймон, на линии вас ждет еще один человек, – сообщила она. – Джентльмен представился как Шултер. Говорит, что звонит по важному делу, но не может ждать, так как находится в уличном телефоне-автомате.

– Шейла, я должен прервать разговор, – сказал Деймон, – не беспокойся, если я сегодня чуть задержусь.

– Чтобы сделать для тебя день более светлым, сообщаю тебе самую свежую новость. Этим утром мой маленький недруг заявил, что очень любит меня.

– Как и весь остальной мир, – ответил Деймон и услышал, что она положила трубку на рычаг.

В его трубке послышался треск – мисс Уолтон возилась со старенькой консолью, переключая босса на другую линию. Затем прозвучал мужской голос:

– Говорит детектив Шултер.

Голос звучал хрипло. Почему-то он напомнил о том, как бывает, когда мозолистой ладонью водят по старой древесной коре.

– Слушаю вас, сэр.

– Миссис Спарман просила меня вам позвонить.

– Кто?

– Элейн Спарман.