Дори. Заколдованный дуб
Шрифт:
– Чтоб тебе нашлось место в аду! – голос Митрофана перекрыл общий крик и треск пламени.
Огонь разгорался всё сильнее и сильнее. Вот уже не видно страшного ведьминого лица, только столб чёрного дыма и ревущие языки пламени.
В этот момент колдунья издала последний истошный вой, и из её тела вылетел злой дух, напоминавший большое облако с огромными страшными пустыми глазницами, а вместо рта – огромная пасть. Лицо у духа постоянно менялось, искажалось в гримасах одна уродливее другой.
Со зловещим криком, от которого у людей внутри всё сжалось, дух пролетел над толпой, и скрылся в распахнувшемся ларце, словно его втянула внутрь себя непреодолимая сила. Клюв орла захлопнулся,
Митрофан, словно проснувшись, огляделся, ища глазами маленького потешного незнакомца, но того нигде не было.
– А с этим что делать? – спросил он в пространство, показывая на ларец в руках. Подёргал крышку и убедился в том, что она надёжно захлопнулась, будто заперли её на сотню крепких замков.
Никто ему не ответил. Мужики стали подходить ближе, в свете пожара стараясь рассмотреть ларец. Многие озирались, ища Дори, но маленький странный человечек точно сквозь землю провалился. Тогда Митрофан осторожно поставил ларец на ближайший пень и отступил от пару шагов. Всё-таки внутри был злобный ведьмин дух, и держать ларец, хоть и крепко закрытый, в руках было боязно.
– Давайте здесь же и закопаем. Здесь жила, пусть здесь и остаётся! – предложил Прохор, показывая догорающее костровище.
– А если кто найдёт? – засомневался Митрофан.
– А мы напишем, чтоб не открывали. Где у нас Митька-писарь? Митька, грамотей, ну-ка поди сюда, – позвал дед Антип.
Митька – худенький кучерявый парнишка, прошёл вперед и с опаской поглядел на ларец.
– А чего писать-то? – спросил он.
– Да, чай, сам знаешь, – ответил ему пришедший в себя Петька. – Чтоб не открывали ни в жисть.
Митька почесал в затылке.
– Мне перо бы… – протянул он.
– А вон у него выдери, – пошутил дед Антип, указав на металлического орла. Все засмеялись, и стало уже не так страшно.
– На вот, ножом, – придумал кузнец.
Митька взял у него нож и нацарапал на крышке ларца большими корявыми буквами: «НИАТКРЫВАТЬ».
– Ну, вот и всё, – с облегчением вздохнул Прохор. – Теперь закопаем – и дело сделано!
– А если всё равно откроют? – всё ещё сомневался Митрофан.
– Тогда пусть на себя и пеняют, – усмехнулся дед Антип. – Мы-то уж точно не откроем. И детям, и внукам накажем, чтобы не открывали.
Разбросав головешки, оставшиеся от ведьминого дома, мужики взялись за лопаты. И вскоре ларец исчез в земле прямо под корнями сухого дуба. Со страшной колдуньей было покончено.
А что же Дори, куда он делся, спросите вы? Едва дух Цесинды оказался в ларце, гремлин счёл, что его задание выполнено и поспешил вернуться домой той же дорогой, какой и попал сюда – по стволу Огромного Дуба. Он с гордостью доложил Совету-На-Заре, что миссия выполнена, Цесинда обезврежена и заточена в ларец, и получил причитающуюся ему долю славы и признания. С тех пор почитаемый как герой Дори зажил спокойной жизнью, изредка рассказывая про свои приключения в мире людей, и в положенное время стал правителем солнечной стороны.
Ларец пролежал в земле рядом с волшебным дубом полтысячи лет. Пятьсот лет метался в нём злобный дух ведьмы, терзаясь в муками одиночества. Он жаждал мести и рвался наружу. За это время мир изменился, изменились люди, многое забылось, и даже память о тех ужасных событиях превратилась в легенду.
Глава четвертая
Прошло много лет. И в середине прошлого века неподалёку от того места, где когда-то пугал одним своим видом дом злобной колдуньи,
В перестройку фабрика, владевшая «Митрофановым», разорилась и база отдыха пришла в запустение. Пруд зарос ряской, лодки прохудились и сгнили, здания обветшали. И так продолжалось до тех пор, пока одному богатому человеку не пришла в голову идея восстановить базу отдыха. Места красивые, экология хорошая, осталось только привести в порядок территорию.
Сказано – сделано. Предприниматель нанял строителей, и работа закипела. Домики отремонтировали, пришедшие в негодность строения снесли и построили новые. Через речку перебросили мост, разбили клумбы и цветники, накупили беседок и скамеек, соорудили из деревянных кругляшей дорожки по всей территории и тропу к ещё одной митрофановской достопримечательности – старой мельнице. Появились на территории и русская баня, и финская сауна, и бассейн, и помещения для бильярда и боулинга. Название ей новый хозяин тоже решил сменить, сочтя, что «Митрофаново» звучит не слишком привлекательно. Пусть лучше будет «Зелёная дубрава».
Как раз к тому времени, о котором и идёт речь, Ангелине, дочери владельца базы, или Геле, как называли её дома, исполнилось тринадцать лет. Родители в ней души не чаяли, и потому девочка выросла весьма капризным и избалованным существом. Одевалась Геля только в одежду из последних коллекций ведущих модельеров, и все её многочисленные гаджеты были исключительно новейших моделей. Как всякая гламурная барышня, она больше всего на свете любила розовый цвет, стразики и свою маленькую собачку Тиффани. А ещё Геле очень нравились ужастики. Настолько, что в один прекрасный день девочка вообразила, что и сама может сочинять страшные истории. К работе Геля подошла серьёзно, все выходные просидела за ноутбуком и создала, как ей казалось, настоящий литературный шедевр про белокурую фотомодель Ангелину, которая попала в мрачный старинный замок, где жил прекрасный но коварный юноша-вампир.
Едва поставив последнюю точку, Геля отправилась на популярный сайт интернет-авторов, пишущих фэнтези, выложила там своё творение и стала ждать восторженных откликов. Но почему-то не дождалась. Вернее, отклики были, но какие! Обитатели интернета не сказали ни одного доброго слова о её замечательной истории. Большинство из них безжалостно высмеяли и стиль, и сюжет, и персонажей, и только несколько человек, которые поняли, что текст написан ребёнком, мягко посоветовали автору больше читать хороших книг и подтянуть русский язык. Читая отзывы, Геля рыдала от обиды и в конце концов со злости даже разбила новенький планшет об стену. Дня два она была в депрессии (ей очень нравилось это слово, тоже, разумеется, почерпнутое из интернета), и заявляла, что ни за что больше не будет ничего писать, даже сочинений в школе! Но на третий день Геля передумала. В её голове созрел план.