Дорога дальняя, казенный дом

Колычев Владимир Григорьевич

— Не надо, я сам…

Максим попытался ее остановить, но Анжела его не слушала. Поднялась с постели, просыпаясь на ходу, прошла на крохотную кухню, достала из старенького холодильника пару яиц, поставила на плиту сковородку…

И только после того, как Максим ушел, она отправилась в спальню, которая по совместительству была и гостиной. Однокомнатная у них квартира, типичная «хрущевка». Ни ремонта, ни мебели приличной… Но Анжела и не думала жаловаться. Квартира хоть и служебная, но принадлежит она Максиму на законном основании. И никто их отсюда

не выгонит, во всяком случае, пока он служит… А он и не собирается увольняться, поскольку даже не мыслит себя гражданским человеком. Ему на роду написано быть военным, и он даже не пытается бросить вызов судьбе. Да и сама Анжела как будто смирилась с тем, что стала женой Максима, а не Вадима. Смирилась, но иногда душа сжималась от тоски…

Анжела легла в постель, но заснуть не получалось. Ребенок не давал покоя. Тесно ему в животе, на волю рвется. Девять месяцев уже почти, скоро рожать…

— Спокойно, мой хорошенький. Спокойно, мой любименький!.. Баю-баюшки-баю…

Ласково приговаривая, она нежно поглаживала живот. Малыш и в самом деле стал успокаиваться, и она в конце концов заснула.

Спала она недолго. В половине девятого проснулась снова. Убралась в квартире, себя привела в порядок. И отправилась в женскую консультацию на прием.

Февраль месяц. Холодина жуткая. У природы, как известно, нет плохой погоды. Но это если есть возможность одеваться по этой самой погоде. Ей бы сейчас шубу. А у нее есть только старая, если не сказать, жалкая, синтетическая дубленка китайского ширпотреба. Есть еще кроликовый полушубок, но в него с животом уже не влезешь. А в дубленке холодно… Ничего, бывает и хуже.

В кабинете врача было тепло. Центральное отопление плюс масляный радиатор. Но от самой врачихи исходил холод. На Анжелу глянула, как на какую-то безответную сиротку. Кивком показала на кресло.

Но только Анжела на него взгромоздилась, как у врачихи зазвонил телефон.

— Да… Ну, конечно, конечно! Прямо сейчас!

Она уже излучала тепло и восторг, но направленные отнюдь не в сторону Анжелы. Ей она велела вернуться в исходное положение и на время покинуть кабинет.

— И дубленку свою заберите! — потребовала врач.

— Да, но в коридоре тепло…

Анжела могла бы обойтись и без верхней одежды. Но, видимо, врач считала, что ее дерюжка могла испортить внешний вид кабинета. Вернее, уже портила…

Она потянулась за дубленкой, когда в кабинете появилась долгожданная гостья. Молодая, эффектно-красивая, вся из себя. В роскошной песцовой шубе… И это была Олимпия, красавица-разлучница… Похоже, она тоже в положении, хотя сразу и не скажешь…

Анжела хотела незаметно проскочить мимо нее, но та увидела ее, узнала.

— А-а, старая знакомая! — расплылась она в улыбке. — Чего ты от меня шарахаешься? Я же не чумная!

— По мне так чумная! — горько усмехнулась Анжела и вышла-таки за дверь.

Олимпия вышла из кабинета не раньше чем через час, хотя обычно на осмотр и консультацию уходит не больше пятнадцати минут. Но ведь она была не обычной пациенткой…

Железнорудск —

далеко не деревня, и не все здесь на виду. Но Анжела сохранила добрые отношения с матерью Вадима. Антонина Михайловна и рассказала ей, что Олимпия бросила Вадима в угоду господину Алтынову. Пригрел отец сына — сначала поднял, а затем унизил. Да так унизил, что парень с горя в армию подался… Анжела даже знала адрес части, где служил Вадим. Антонина Михайловна даже уговаривала ее написать ему письмо, хотя бы пару строк черкнуть. Но у нее рука не поднималась. Любила она Вадима… Но, увы, она уже не принадлежала себе… А ведь, возможно, он ждал весточки от нее. Возможно, он очень хотел, чтобы она снова была с ним… Но, увы, она мужняя жена и ждет ребенка. Неважно от кого, главное, с кем…

Олимпия прошла мимо нее — величава словно пава. Даже не глянула в ее сторону…

Анжела выходила из больницы, когда снова увидела Олимпию. Она сидела в вестибюле возле регистратуры. Увидела ее, поднялась. Все такая же величавая, но на губах достаточно теплая улыбка. И взгляд совсем не колючий.

— Ну как там? — спросила она и кивком показала на живот.

— Все в порядке, — выдавила Анжела.

Ей вовсе не хотелось разговаривать с этой сучкой. Но и грубить она не стала. Не то настроение…

— У меня тоже все в норме… У тебя уже почти девять?

— Сама догадалась или как?

Живот у Анжелы большой, спору нет, но она видела женщину с таким же, как у нее, животом, но не на девятом, а всего лишь на шестом месяце беременности. Так что по объему живота срок не угадаешь, разве что примерный…

— Или как, — улыбнулась Олимпия.

Она могла узнать о сроках у врача. Похоже, что именно у нее и узнала.

— А тебе не все равно, какой срок?

— Да было бы все равно, если бы не одна маленькая деталь… Девять месяцев назад ты своего мужа не знала… Но это я так, к слову…

— Да нет, если уж начала, то говори… И вообще, откуда тебе про моего мужа известно…

— Но ты же знаешь про меня. У Антонины Михайловны выспрашивала… И я хочу про тебя знать… Ребенок-то от Вадима, правда?

— Не твое дело! — нахохлилась Анжела.

— Ну как это не мое… С Вадимом официально мы еще не разведены… Ты сейчас домой?..

— Тебе-то что?

— Значит, домой… Я тебя подвезу…

— Я и пешком дойду…

— Сумасшедшая! На улице холодина, а ты в такой подергухе… О себе не думаешь, так о ребенке подумай… И о Вадиме подумай. Ведь это его дочь…

Олимпия даже пол ребенка знала. Точно, без врачихи здесь не обошлось…

— Все-то ты знаешь, — ехидно усмехнулась Анжела.

— Все не все, а то, что мне нужно, знаю… Пошли!

Олимпия подвела ее к своему автомобилю. Машина у нее на загляденье. Серебристый джип «Мерседес». Но Анжела ей не завидовала… Вот если бы у нее Вадим был…

— Что про Вадима знаешь? — усаживаясь за руль, спросила Олимпия.

— Знаю, что в армии служит, — пожала плечами Анжела.

— Плохо ему там.