Дорога длиною в жизнь
Шрифт:
«И все-таки Лена рылась в моих вещах», — хмыкнул Дэнни, внимательно глядя на нее. Хотя кулон она могла видеть и на нем — чтобы не потерять, он повесил его себе на шею рядом со своим. Но он никогда не говорил им о кулоне.
— Ему только стоит намекнуть, что вещь, которая сделает его почти человеком, у тебя, — торжественно завершила Лена свою речь.
Дэнни опешил — уж чего он не говорил, так это то, что Лемми — вампир, бездушное бессердечное существо.
Он поднялся из-за стола и побежал в свою комнату.
— Что это с ним? — удивленно спросил Ленни. — Даже кашу не доел.
Дэнни
— Ты сам виноват во всем, Зандер, — протянул Дэнни и тихо заскулил. Ему было жаль себя, своего дракона и неизвестного ему вампира. Надо найти Лемми и вернуть ему кулон. И пусть его друзья ему помогут.
Он снова надел на шею оба украшения и вернулся в столовую.
Словно ничего не произошло, придвинул к себе остывшую кашу и взялся за ложку.
— Давай разогрею, — протянула Лена руку к миске.
— Не надо, и так очень вкусно, — покачал головой Дэнни.
— Мне нужна ваша помощь, — проговорил он, протягивая девушке опустевшую миску.
— Добавки? — спросила та.
Дэнни кивнул.
— Я уже примелькался у ворот дворца, да и лицо мое сильно похоже на светлый образ королевского фаворита, — сказал он, принимая у Лены миску с добавкой.
— Вон оно как! — присвистнул Ленни.
— Как уж получилось, — продолжил Дэнни. — Именно поэтому вы будете днем по очереди дежурить неподалеку от входа. И как заметите меня в королевских одеждах, смело подходите, если обстоятельства позволят, а потом быстро улепетывайте в сторону дома. Он пойдет за вами, как завороженный. А тут я уже буду встречать его.
— А ночью? — не удержалась от вопроса Лена. — Он же может ночью покинуть дворец и вернуться туда обратно.
— А по ночам я буду дежурить, — ответил Дэнни. — Так нам всем будет удобнее.
Он скрыл от ребят, что попытается проникнуть в парк, а, может, и в сам дворец, когда будет точно уверен, что король Рупрехт и Лемми находятся там. А пока они все трое будут следить лишь за главным входом и подъездной аллей.
*
Король со своим фаворитом возвращались в столицу. Они не спешили, а зачем? Хорошая дорога, хорошее настроение, надежная охрана. Они ничего не боялись. И совершенно не ожидали нападения разбойников, у которых на дороге была засада в ожидании богатого каравана или путешественника.
Первые взмахи клинком, и первая кровь. Лемми пошатнулся в седле и сполз на дорогу. Король Рупрехт сражался вместе со всеми, пытаясь защитить своего ненаглядного Лемми, который сидел на обочине, зажмурившись и закрыв лицо руками.
Но нападавших было слишком много, а охрана, хоть и была надежной, но оказалась слишком малочисленной. И ряды защитников короля и его фаворита быстро таяли.
Лемми открыл глаза именно в тот момент, когда меч одного из разбойников намеревался пронзить грудь его короля. Еще секунда, и он, метнувшись, закрыл своим телом его величество. Меч легко прошел сквозь незащищенную доспехами грудь юноши. Раненый король, который держался только благодаря тому, что его Лемми жив и его надо защитить от ужаса, охватившего его, сначала опустился на колени, готовясь принять смерть, рядом со своим фаворитом, а потом просто провалился в небытие.
Он уже не видел, как черная молния металась от одного нападавшего к другому, оставляя после себя только разодранные в клочья тела…
Король постепенно приходил в себя. Не открывая глаз, почувствовал, что сам он лежит на земле, а его голова покоится на чьих-то коленях. Но что это? Такое знакомое поглаживание по волосам. Он распахнул глаза, и его взгляд уперся в вишни глаз… Лемми. Этого не может быть! Он же сам видел, как меч насквозь прошил его, когда тот кинулся к нему, закрыв собой. Ему это только мерещится. Он, не отрываясь, смотрел в любимые глаза. Глаза, тоже не отрываясь, смотрели на него, а потом они… моргнули. С короля как будто спали чары, и он прошептал:
— Лемми, ты жив.
Он не спрашивал, он утверждал, продолжая вглядываться в такие любимые глаза.
— Как такое могло случиться? — наконец, спросил он, когда Лемми моргнул еще раз.
— Тебе правду сказать или солгать?
— Скажи, что хочешь. Я всему поверю.
— Тогда правду… Меня нельзя убить простым мечом… Я вампир, Рупрехт. Бездушное и бессердечное существо, как однажды сказал Зандер.
— Опять Зандер?
— Опять… Так вот, это бездушное и бессердечное существо тебя любит, Рупрехт. И готово отдать свою бесконечную жизнь за мгновения быть с тобой рядом.
— Я думал, что никогда не дождусь от тебя этих слов, — вздохнул король.
— А я думал, что никогда их не произнесу, — усмехнувшись, ответил Лемми.
— Поцелуй меня, — попросил его величество.
— Не могу пока, боюсь тебя поранить, — и юноша оскалился, демонстрируя еще не спрятавшиеся клыки.
— Все равно поцелуй меня, — попросил еще раз король.
Лемми склонился над любимым лицом и очень нежно прикоснулся своими губами к губам его величества.
Король тут же сам поцеловал юношу, заставляя его разомкнуть губы и проталкивая свой язык в его рот. Он слегка коснулся им его клыков, стараясь не пораниться, зная, что Лемми плохо переносит вид и запах крови.
— А если бы я не был королем, ты бы смог меня полюбить, Лемми? — спросил он, когда поцелуй закончился.
— Я же тебя не спрашивал, кто ты, когда ты с моей подушкой вошел в комнату. Ты сам мне сказал только утром, что ты король… Я, между прочим, в тот вечер собирался идти искать тебя, а точнее, мужчину, который перевернул все мое вампирское нутро, а тут ты входишь, как в сказке, да еще и с ни в чем не повинной подушкой в руках, которую я швырнул, разозлившись на Зандера.
— А представляешь, я иду по коридору к графу Ориану, чтобы дать ему отставку и сказать, что я, как мальчишка, влюбился и даже не знаю, в кого. А тут в меня летит из покоев шута подушка, да еще брошенная тем, в кого я, как выяснилось позже, оказывается, не совсем безнадежно, влюблен. Как вернемся домой, я найду эту подушку, и мы будем спать на ней. Или нет — она займет самое почетное место в нашей спальне.