Дорога к Храму. Дилогия
Шрифт:
– Ага, – я небрежно накинула на плечи свой плащ и скользнула в темноту.
Ночь обнимала сырыми свежими крыльями. После пуда собранной мною отовсюду пыли воздух сам струился в горло мягкой хмельной струйкой. Доски, основательно размокшие от сырости, были скользкими, так что каждый шаг грозил закончиться задом на земле и вывихнутой ногой. Рукомойник я отыскала на ощупь, долго искала носик, который требовалось вдавить внутрь, чтоб полилась вода.
Тем временем Лир развел бурную деятельность в доме, так что к моему сонному возвращению
– Садись, – коротко пригласил виттар, кивая на лавку у стены. Я без церемоний плюхнулась на нее и молча протянула руку за чаем. Хотелось спать. Спать-спать-спать.
– Э-эх, – я тяжело вздохнула в такт собственным мыслям, тоскливо поглядывая на тарелку с печеньем. Протянутой руки, чтоб достать ее, мне бы не хватило, а двигаться ближе к столу было катастрофически лень.
– Что ж так тяжко-то? – тепло улыбнулся виттар.
– Да вот думаю, – доверительно призналась я.
– Да ну?! Прекрати сейчас же! Вредное для мозгов занятие!
– Брось, Лир, – поморщилась я. – Лучше дай мне печенье.
– Ладно, бросил. – Виттар покорно протянул мне тарелку и на всякий случай придвинул к краю стола пиалу с вареньем. – А о чем думаешь-то?
– О том, что прошел уже целый день, а я к цели ни на шаг не ближе, чем утром.
– Так ты же особо и не пыталась, – беспечно напомнил виттар и, заметив мое возмущение, поспешил исправиться: – В смысле, я хочу сказать, что мы весь день шли ко мне домой, так что у тебя и времени-то заняться этим дурацким проклятием не было.
– Эх, Лир, что за дилетантский подход! – не выдержав, поморщилась я. – Ну неужели ты думаешь, что завтра утром я выйду из дома и примусь, словно ищейка, выискивать следы проклятия?
Еще как примусь. Просто никто и не поймет, что я этим занимаюсь, ибо даже не заподозрит, что можно искать проклятие таким вот способом.
– А как иначе? – не понял Лир.
– А так. Все, что мне надо выяснить, я узнаю и просто так, если буду держать ушки на макушке и почаще прислушиваться к интуиции.
– Тогда в чем ты себя сейчас обвиняешь?
– Я не обвиняю. Просто сетую на то, что день прошел, а я его прошляпила.
Вельд коротко хохотнул, пришлепнув ладонью столешницу:
– Нет, тебя положительно не переспоришь!
– Ага, – сквозь непрожеванную печенюшку согласилась я. – И не пытайся!
Тянуться за вареньем тоже было лень, а попытка притянуть его к себе заклинанием окончилась самым плачевным образом: неправильно рассчитанное направление приложения силы резко опрокинуло всю пиалку на колени вельду.
– Гвыздбр фрахк лажгрыматзз!! – не сдержавшись, выругался он, возмущенно вскочив со стула. Я смущенно опустила глаза долу, торопливо пробормотала заклинание очищения – и штаны вельда засияли невиданной чистотой, но ругаться тот не перестал, занимаясь этим неторопливо и со вкусом.
– Ну прости.
–
– Слушай, – не выдержала я, – какого лешего вы всегда так отвечаете? Это правило, что ли?
– Это? – Виттар не на шутку призадумался. – Даже не знаю. Просто присказка такая. Знаешь, бывает так, что с детства привыкаешь на «спасибо» отвечать «пожалуйста» или на «доброй дороги» – «добро оставаться». Вот так же и тут: «прости» – «прощает кто исправил». Мы даже о смысле-то, честно признаться, и не задумываемся.
– А.
Виттар откинулся на спинку стула и блаженно потянулся, раскинув руки в обе стороны. Я машинально вращала в ладони тринадцатилучные шэриты.
– Ну хочешь, я тебя завтра к Льеттиа свожу?
– То есть? А сегодня мы полдня не вдоль нее, часом, ехали?
– Нет. То речка. А мы пойдем к призраку.
Я чуть не уронила сияющие шары из руки.
– Куда?!
– К призраку, – спокойно повторил виттар. – У нас тут есть гора Привидений – недалеко, и полверсты, пожалуй, не будет. А на ней, говорят, живет призрак Льеттиа.
Я скептически фыркнула:
– Говорят?
– Я не видел, – подтвердил вельд. – Но слышал не раз. Вдруг да есть? Что-то же там по ночам воет и рыдает в конце концов. Едва ли это местные пьяницы затевают еженощный концерт.
Откуда здесь может быть призрак никогда, скорее всего, не жившей на свете, а попросту выдуманной скальдами женщины? Откуда у этого призрака энергия на существование? Да и один ли он там, если уж на то пошло?
А то напорюсь, как тогда, на Снежном Хребте. Хотя теперь мне понятно, какого лешего взъелся на меня Горный дух. И совсем даже, надо сказать, и не на меня.
– Что ж, сходим.
Я сузила зрачки до вертикальных черточек и пристально вгляделась в темноту за окном. Вяло охранял двор заметно покосившийся заборчик, уныло шелестел в кронах ветер. Чувствовалось приближающееся дыхание усталой осени, несущей на крыльях сбор урожаев, починку прохудившихся крыш и долгие дождливые дни, когда так приятно залезть с ногами в кресло, упрятаться по самый нос в плед и смотреть на медленно стекающие по оконному стеклу капли.
На опушке темнеющего леса стояла тонкая, едва различимая – и то лишь благодаря окружавшему ее золотистому ореолу – девичья фигурка.
– Лир, это кто?
Виттар пристально вгляделся в ночь, ничего не увидел – и за долю мгновения превратился в филина. Щелкнул клювом перед моим оторопевшим лицом, довольно ухнул, перекидываясь снова в человека.
– Это Льета.
– Дочь Льеттиа?
– Ну… Согласно легенде – да.
Я с любопытством посмотрела на полупрозрачную в ночи девушку. Крутые медные локоны, тонкие черты лица и хрупкая фигурка – вот и все, что удалось разглядеть в темноте. Льета неподвижно постояла у опушки несколько секунд – и беззвучно растворилась в лесу.