Дорога, которая не кончается…
Шрифт:
А чернильная лента трассы летела вдаль, исчезая за горизонтом.
Долгая, долгая дорога, которая нигде не кончается.
Выйдя из Города, где жил Человек С Холодными Глазами, Странник пошел по Дороге, такой привычной и доброй. Но погода испортилась, начался дождь. И золотистая пыль под ногами, что всегда поддерживала и помогала идти, превратилась в жирную грязь, путавшую ноги.
Он шел уже довольно долго, не заходя в города, без цели, нигде не задерживаясь. С молодым Менестрелем
Странник искал, но не мог найти ни в себе, ни вокруг ни единой строки. Гитара по-прежнему звучала чисто и ясно, но одного этого было мало.
Когда от безысходности стало невозможно дышать, голова начала кружиться, а перед глазами замигали черные и белые точки, он, шатаясь, сошел с Дороги на бесконечное поле шелковистой зеленой травы. Дорога вскоре исчезла за спиной — он удивился, как это странно и непривычно, когда рядом нет Дороги. Он шел долго, переставляя ноги с равнодушием автомата. Он уже знал, что случится, но ему было все равно. И когда солнце коснулось горизонта, он навзничь повалился на траву, раскинув руки и ноги и закрыв глаза. А когда, мгновение спустя, он снова открыл их, то почувствовал, что лежит уже не в траве, а на чем-то мягком и податливом. Белое поле — то ли пух, то ли вата, то ли снег — расстилавшееся до самого горизонта.
Страна Желаний.
…Когда он хотел есть, то находил богато сервированный стол, когда хотел пить — натыкался на чистый родник или вкопанную в землю — чтобы вино не нагревалось — старинную бутыль. Когда он хотел спать, он просто ложился и засыпал, и небо укрывало его беззвездным одеялом.
Потом что-то случилось с его гитарой. Он чувствовал, как дрожат под пальцами струны, но она молчала, как если бы кто-то выключил звук.
И он понял, что надо уходить, но сил уже не было. Он шатался по белому полю, или сидел, сжав руками голову и уставившись в одну точку, и чувствовал, что гибнет…
И тогда он разбил свою гитару, с размаху опустив ее на острый камень. И тоска, мешаясь с ужасом, так рванула его бритвой по горлу, что он развернулся и опрометью бросился прочь…
Три дня он шел, не останавливаясь, но вокруг ничего не менялось. Он больше не мог идти и упал на колени. И тогда, словно во сне, не зная и не задумываясь, почему он так делает, он достал нож и с силой провел острием по запястью. Капли упали на белое поле, и, словно от огня, нежный пух стал чернеть, съеживаться и исчезать. Обнажилась земля — голая, страшная, выжженная. Пятно стало расти, шириться, и вскоре даже вдали нельзя было разглядеть белизны. Только пустая черная земля со всех сторон…
На пятый день проклюнулась первая трава — бледно-зеленая, молоденькая, нежная…
И на исходе седьмого дня Странник вышел к Дороге, покрытой теплой золотистой пылью.
Эпизод I: Шаг-на-Дорогу
Каждое утро, просыпаясь, человек видит за окном один и тот же пейзаж.
Стоит ранняя весна, повсюду еще лежит снег — тяжелый, ноздреватый.
…И в один прекрасный день, неразличимый в череде прочих, человек решит, что он вспомнил.
Когда-то он жил не здесь. Его мир был лучше, гораздо лучше, в нем было тепло и светило солнце, в нем ярки были краски, он был добрее и намного понятнее.
Другой мир. Это покажется ему выходом из злого безнадежного тупика, и человек ухватится за обрывки воспоминаний. А однажды он решит (или и впрямь просто вспомнит?), что мир этот открыт для него до сих пор. Но как туда уйти, он так и не поймет.
И тогда человек придумает себе Странника, чтобы тот рассказал ему, как вернуться домой.
Потом…
А ведь потом он начнет искать этого Странника среди прохожих. И, конечно же, не найдет. И однажды спросит на улице залетного хипа:
— Ты — Странник?..
Хип честно скажет «да»… Но человек уже будет уходить.
Не слушая ответа.
…Он стоит, опираясь спиной о постамент, заложив за пояс большие пальцы рук, и с прищуром смотрит вокруг. Одна нога согнута в колене, другая — выпрямлена. Ты приостанавливаешься, случайно зацепившись взглядом, и вдруг немеешь на полувздохе.
Он смотрит на тебя и смеется.
— Что, парень?.. Время не знаю. И спичек нет… Что, так и будем смотреть — я на голубей, ты на меня?.. Может, поменяемся?.. Только крошки я клевать не буду… Слушай, если тебе назначили свидание у памятника, то, ей-же богу, это не со мной…
Он совершенно реален, и реальна издевка в голосе. Но тебе кажется, что все это только невозможный сон. И ты разлепляешь губы, с головой ныряя в омут.
— Странник… — голос осип и сорвался. — Странник!
Чуть более внимательный взгляд.
— Да, меня так зовут. Ну и что?
И — исчез гул толпы, грохот перекрестка, исчез сам город, и в оглушительно-вязкой резиновой тишине остались только вы двое.
— Странник… — ты мучительно не можешь найти слов. — Я слышал, ты ищешь спутника… — не то, не то! И, почти с отчаяньем, как последнюю надежду: — Если у нас есть родина, Странник… то она у нас одна!
Усмешка.
— Тебя как зовут?
Пауза. Потом, решившись, нездешнее:
— Шер.
Усмешка.
— У тебя талончики на трамвай есть?
Ты растерян неожиданным переходом:
— Наверно найдутся… А что?
— А у меня есть хлеб и чай… Куда поедем? Здесь, знаешь ли… шумно…
— Куда тут можно уехать?.. Разве что за город… в лес…
— Романтик, он считает, что здесь еще остались леса… А впрочем, поехали. А кстати, любитель природы… Ты никогда не замечал, что городские голуби предпочитают убегать, а не улетать?