Дорога крови
Шрифт:
Дьюхаз невинно пожал плечами.
– Просто проверяю, не притворяется ли раб. – Мужчина жестом подозвал Уника. – Найди им какую-нибудь повозку подешевле и доставь на корабль. Мы отплываем.
Глава 6
Гроза
Айзек не просыпался тревожно долго, и Савьо всё это время дежурил возле него. Писарь сумел убедить надсмотрщиков, помогавших ему занести бойца на корабль,
Лишь следующим вечером Пёс со стоном открыл глаза.
– Воды…
Савьо помог парню сесть и напоил.
– Ещё?
Пёс помотал головой и откинулся на подушку.
– Я убью тебя, друг Савьо… Что за гадость ты мне дал? Чувствую себя так, будто мне все кости переломали…
– Прости, я не знал, что дурман так сильно подействует на тебя.
– Пообещай, что больше ни разу в жизни не дашь мне его. – Айзек схватил Савьо за ворот. – Даже если я буду выть от боли, умолять тебя или, напротив, проклинать и грозить, не вздумай больше кормить меня этой дрянью. Ты понял меня?
– Это я могу тебе пообещать от чистого сердца!
Савьо помолчал пару мгновений, а затем неуверенно начал:
– Знаешь, насчёт того, что ты сказал в бараке… Про доверие…
– Писарь! – В распахнувшейся двери показалась хмурая рожа одного из надсмотрщиков. – Тебя требует хозяин. Быстро!
Мужчина угрожающе качнул хлыстом, и Савьо поспешно вскочил с койки.
Айзек уставился в захлопнувшуюся за писарем дверь.
То, что он сказал в бараке…
Это было чистой правдой. По крайней мере, ещё полгода назад. Тогда парень точно знал своё место в этой жизни, свой путь, свою судьбу. Но из-за одной-единственной ошибки весь его мир разлетелся на тысячи осколков. Он лишился всего, к чему привык и в чём был так хорош. И что хуже всего – лишился по собственной глупости.
Верь только себе, полагайся только на себя, люби только себя. Тринадцать лет – достаточный срок, чтобы усвоить эти нехитрые правила Ордена. Носить маску приветливости и дружелюбия, втираться в доверие и располагать к себе, оставаясь при этом холодным и безучастным – это теперешний Айзек умел превосходно.
А Савьо, что всей душой тянулся к новому знакомому, был до ужаса похож на Айзека в детстве. Опасно похож. Слишком наивный, слишком беззащитный, слишком доверчивый для этого мира. Не научившийся ещё остерегаться любых привязанностей. Не испытавший на собственной шкуре горьких уроков жизни.
Способен ли Савьо, ослеплённый юношеской уверенностью, что ему под силу изменить весь мир, понять хладнокровные, во многом циничные рассуждения Пса? Парень, положа руку на сердце, очень сомневался. Писарь существовал в своём собственном мире, где правили благородство и честь, а герой, пройдя многочисленные испытания, неизменно побеждал и жил долго и счастливо. И в этой во многом наивной, но прекрасной мечте не было места для подлости и смерти. Зато их с избытком хватало в мире Айзека. В той реальности, где привязанности и чувства превращались в непозволительную роскошь, а лицемерие и беспощадность стоили дороже искренности и сочувствия.
Нет, нипочём им с Савьо не понять друг друга, нечего и пытаться. То, что для писаря – пример для подражания, для Айзека – глупость. Так что ни в коем случае нельзя подпускать к себе Савьо. Эта дружба утянет их обоих на дно.
Логичное и отвратительно-бездушное решение – как и почти всё в его жизни. Но зато правильное. А значит, так тому и быть.
Пёс закрыл глаза и поудобней устроился на койке Савьо.
– Айзек! Приятель!
В каюту влетел запыхавшийся Савьо, и, испуганный его внезапным появлением, Пёс подскочил с койки, стукнувшись раненым плечом о стену так, что в глазах потемнело.
– Боги! Прости, Айзек. – Савьо подбежал к нему, с тревогой вглядываясь в побледневшее лицо парня. – Я не хотел напугать тебя. С тобой всё в порядке?
Боец, морщась, опустился назад на койку.
– И похуже бывало. Ладно, выкладывай, чего там стряслось?
Савьо сел рядом с другом и протянул ему листок.
– Гляди.
Айзек лишь мельком глянул на исписанную убористым почерком бумагу и поднял глаза на писаря.
– Ты мне льстишь, друг Савьо. Я всего лишь безграмотный наёмник, а не учёный школяр. Я не умею читать.
– Ты серьёзно? – Писарь испытующе посмотрел на Пса.
– Вполне.
– Но читать и писать – это же азы! Это элементарно.
– Не для всех, – возразил Айзек. – Зайди в любой бедняцкий квартал и попробуй отыскать там грамотея. Для меня азы – это владение мечом. Ты это умеешь?
Савьо покачал головой.
– Вот видишь. А я не умею читать. И тут нечего стыдиться.
– Но… – Савьо перевёл недоверчивый взгляд с листка в своих руках на невозмутимого Айзека, – но ты ведь говорил, что у тебя был учитель. Чему же он тогда учил тебя?
– Убивать.
Глаза Савьо расширились от ужаса.
– В смысле, убивать?
– В смысле – лишать жизни. – Айзек равнодушно пожал плечами. – А чем, по-твоему, занимаются наёмники на войне? Они убивают врагов. Мой учитель обучал меня военному делу.
Писарь настороженно посмотрел на друга и слегка отодвинулся.
– Так что там написано на этой твоей бумаженции, Савьо? – Пёс постарался придать своему тону побольше беззаботности.
Юноша довольно долго молчал, а потом вздохнул.
– Я случайно увидел это, когда искал старый договор. И потихоньку переписал себе. Если Дьюхаз узнает, он жутко рассердится. – Савьо ткнул пальцем в одну из строчек. – Вот. Здесь написано, в каких портах проходят бои рабов. Судя по всему, ты, Пёс, уже десятый его боец. Все предыдущие не слишком долго протянули. – Писарь почувствовал, как Айзек встревоженно завозился рядом, но даже не взглянул на него. – Если верить этим записям, ты можешь принести ему весьма неплохие деньги. Если, конечно, сумеешь выжить и победить. – Савьо нарочно старался говорить как можно жёстче. Ему казалось, что Айзек обманывает его, и хотелось хоть немного отыграться. – Твой следующий бой состоится в порту Далвейн, где Дьюхаз проиграл немало. Очень похоже, что тебе придётся нелегко. Мы доберёмся туда примерно через две с половиной недели. Ещё там было сказано, что эти бои называются цепными. Ты не знаешь, что это?