Дорога на райский остров
Шрифт:
Я очень скучала по полям и лугам, по свободной жизни. Мне пришлось пережить некое посвящение, через которое должна была пройти каждая девушка, и я чувствовала себя очень глупо в светском наряде и в высшей степени непрезентабельной шляпке.
Какими долгими казались дни! Пить воду, принимать ванны, ходить в аббатство на службу, на концерты и иногда — на балы в Залах Ассамблеи.
Мачеха полностью вписывалась в эту жизнь. Большинство считали ее обворожительной. Я заметила, что вокруг нее увивались местные красавцы, но она, хоть и прекрасно
Казалось, она старалась, чтобы на меня больше обращали внимания, но временами я задумывалась, так ли это было на самом деле. Это ощущение никогда меня не покидало. Я никогда не была ни в чем уверена там, где дело касалось мачехи.
Иногда я выезжала верхом, но всегда в сопровождении мачехи и отца, а поскольку мачеха была не слишком хорошей наездницей, мы делали это нечасто. Однако я могла гулять в лугах, чем я и занималась каждое утро. Там всегда было людно, поэтому я могла выходить одна, и именно там я повстречалась с Десмондом Фидерстоуном. Я была совершенно застигнута врасплох, ведь мы так давно не виделись.
Он отвесил мне преувеличенно вежливый поклон, что всегда так меня раздражало.
— Неужели мисс Энн Элис собственной персоной! Кто бы мог подумать, что я встречу вас здесь… И какая радость! — одну. Я поражен, что вам это позволили.
— Сейчас раннее утро, а я стала старше, как видите.
— И, как всегда, прекрасны.
— Вы гостите в Бате, мистер Фидерстоун?
— Как официально звучит! Я надеялся, что для вас я — Десмонд. Да, я здесь с кратким визитом. И какого же вы мнения о Бате?
— Здесь очень красиво. Мне нравятся холмы, покрытые лесом, и архитектурные сооружения очень изящны.
— И вам нравится вращаться среди бомонда?
— Не особенно.
— Хотел бы я увидеться с вами наедине. Мне так много необходимо вам сказать.
— Не вижу, что мешает вам сказать это здесь.
— Очень многое. И, в первую очередь, вы сами.
— Я же предложила вам высказаться.
— Ах, если бы я вам хоть немного нравился!
— С какой стати то, что мне нравится или не нравится, должно влиять на ваше красноречие?
— С вами так интересно.
— Осмелюсь заметить, что если вы живете здесь, то рано или поздно встретитесь с моей семьей. Здесь, похоже, все быстро знакомятся, да многие знали друг друга еще до приезда сюда.
— Энн Элис.
Он подошел совсем близко и схватил меня за руку. Я отшатнулась при его прикосновении, как всегда.
— Лучше не рассказывайте мачехе, что мы вот так… встретились, хорошо?
— Почему?
— Она… э — э — э… может это не одобрить.
— Мне нет необходимости получать ее одобрение прежде, чем заговорить с кем-либо.
— Я в этом не сомневаюсь, однако с другой стороны, просто не упоминайте об этом.
— Мне бы и в голову не пришло. К тому времени, как я с ними увижусь, скорее всего, сама об этом забуду.
Мистер Фидерстоун с упреком посмотрел
— Не думаю, что вы забудете о нашей встрече так скоро, как говорите, — заявил он.
Я вспыхнула, потому что он был прав. Даже теперь мне по-прежнему снятся эти странные сны, где он присутствует, и одно это уже вполне способно наполнить меня тревогой. Даже сейчас, в открытом поле, он мог заставить меня испытывать неловкость.
— Мне надо идти, — произнесла я. — До свидания.
— До свидания. Я хотел бы…
Однако я не дала ему высказаться, поспешно ретировавшись.
Я много думаю о нем. Он был очень серьезен, когда просил меня не говорить мачехе о нашей встрече.
Тогда я подумала: она не хочет, чтобы он за мной ухаживал. Она старается защитить меня.
Еще одна причина, почему я должна попытаться полюбить ее.
Я была рада, когда поездка в Бат подошла к концу.
Почти сразу по возвращении у отца случился новый приступ — сильнее, чем предыдущие. Мачеха хотела вызвать врача, однако, отец заявил, что в этом нет необходимости. Ему говорили, что это от переутомления, и было совершенно очевидно, что поездка в Бат была для него слишком большим напряжением.
Но мачеха все же вызвала врача, правда уже после того, как отцу стало лучше. Она сказала, что беспокоится и хочет, чтобы отец проверился. Он согласился, чтобы доставить жене удовольствие.
Не считая поездки в Бат и встречи с мистером Фидерстоуном, не случилось ничего, заслуживавшего внимания, поэтому я и не вспоминала о дневнике до сегодняшнего дня.
А теперь я сижу, кусая перо, и соображаю, не пропустила ли чего важного. Надо все записывать тогда, когда это происходит. Это единственный способ описать подлинные события. Однако, оглядываясь назад, я не могу вспомнить ничего сколь-нибудь существенного.
Еще один долгий перерыв: Совершенно ясно, что я не создана для того, чтобы вести дневник. Наверное, в моей жизни так мало событий, что я вспоминаю о дневнике только тогда, когда происходит что-то из ряда вон выходящее.
А сегодня кое-что произошло. Мачеха рассказала нам о Фредди.
Я заметила, что в течение некоторого времени она была очень озабочена. Отец тоже заметил это, ибо спросил у меня:
— Как ты думаешь, с твоей мачехой все в порядке? Он был весьма обеспокоен.
— Почему вы спрашиваете? — спросила я.
— Она кажется немного встревоженной. Я призналась, что тоже заметила это.
— Я спрашивал ее, хорошо ли она себя чувствует, и она сказала, что да.
— Возможно, мы это просто придумали.
Однако, по-видимому, это оказалось не так, ибо сегодня все выплыло наружу?
Я пила чай с мачехой и отцом — отцу это очень нравилось. Ему постоянно требовалось подтверждение, что мне симпатична мачеха. Я слышала, как он рассказывал другим, что мы прекрасно ладим.