Шрифт:
Глава 1
Мия
Мия проснулась, громко всхлипнув, и села рывком. Сердце бешено колотилось, тело дрожало, а в уши будто ваты набили — до того тихой показалась комната после шумного сна. Чужого сна.
«…вопль матери до сих пор отдавал болью в теле. Крутил внутренности и звенел в голове. Лиза упала на колени в желто-серый песок и зарыдала.
— Вставай!
Сестра
— Вставай же уже! Иди!
Идти не хотелось. Хотелось лечь рядом с мамой и больше не шевелиться, не чувствовать. Как она».
Мия крепко зажмурилась, провела ладонями по лицу, стирая слезы и пот, и вместе с ними липкую паутину кошмара. Опять Лизкины сны, которую ночь спать не дают. Будто своих мало.
Реальность вползала в нее медленно, включала звуки и запахи. Тихий храп кого-то из приболевших девчонок, ровное дыхание Маргариты на соседней лежанке. Пахло деревом, смолой, сушеными травами, дымом и немножечко потом.
Тихонько, замирая от каждого шороха и скрипа матраса, набитого сеном, девочка сместилась вниз. Встала, придерживаясь за доски над головой — там тоже спали, — и перешагнула через ноги Алины.
Деревянный настил здесь был широченный, и спали по двое: шестеро внизу и четверо наверху. У другой стены, на мужской стороне, были такие же лавки с матрасами, с той лишь разницей, что не висели перед ними полотна ткани, обозначая мнимое уединение. Посередине комнаты очаг и две основательные скамьи, у стены — сундуки для одежды. Вот и все убранство общей спальни.
Мия коснулась босыми ногами пола, поежилась. Весна к концу идет, а ночью порой холодно, как в середине марта. Зашарила по полу, разыскивая кожаную обувку. Каждый вечер она ставила ее перед своей постелью, но так редко находила потом на месте — кто-нибудь обязательно сбивал, путая свое и чужое.
Широкая занавесь, почти в размах ее рук, подсвечивалась рыжим — кто-то встал среди ночи и подбросил в очаг дров.
Интерес, досада, волнение — чужие эмоции коснулись ее невесомым дыханием. Пальцы замерли у щиколотки, так и не затянув шнурки. Затылок будто чесался от постороннего взгляда.
Мия задрала голову вверх. Линда смотрела, свесившись с лежанки. Темно-рыжие волосы пушились вокруг головы, а глаза, днем зеленые, сейчас казались черными.
— Опять сны? — едва слышно спросила девушка.
Девочка кивнула, прикусывая губу. Почти месяц прошел, но всем продолжало сниться тревожное — тот день и прошлая жизнь. Даже мальчишкам. Даже тем, кто не признавался.
— Милая моя. Хочешь, вместе полежим? Лезь ко мне, только тихо, чтобы Хильда не разоралась.
Снова лечь? Ну уж нет. Не сейчас. Горечь чужого сна забила горло, и ей нестерпимо хотелось…
— Пить, — хрипло выдохнула она. — Я хочу пить. И на воздух.
Вместо
Замерла, ожидая окрика Хильды, старой хромой ведьмы, что присматривала за девчонками и спала тут же, на скамье. Но было тихо, и она поежилась. Зябко и очень тревожно, но почему — не понять.
— А ведьмы-то нашей нет, — громким шепотом возвестила Линда, что скользнула мимо девочки, обдав теплом с запахом ромашки и мяты. — И Торна тоже. Странно все это.
Странно — не то слово. Торн, воин тэна Рейнара, пожилой, но еще крепкий мужчина, ночами предпочитал сон. Хильда же и вовсе от девушек далеко не отходила и все ворчала, что не ткань у постелей вешать надо было, а стену ставить. Да покрепче. Столько юнцов в одном доме — не к добру.
Мия вздыхала и мысленно с ней соглашалась. А еще — мечтала о собственном уголке, пусть чуланчике, но отдельном.
Ей и раньше-то было сложно с людьми, чужие эмоции липли настойчиво, порой накрывая с головой. А тут… двадцать ребят в одной комнате, а с ведьмой и воином и того больше. И для местных многовато, а уж для деток иного мира вовсе чересчур.
Иногда они казались девочке единым существом, многоруким и многоногим, дышащим невпопад, чихающим, стонущим и храпящим.
Иногда казалось, что она сойдет здесь с ума.
— А давай-ка ты в кровать вернешься, а я за водой схожу, — предложила Линда.
Пальцы ее взлохматили рыжую гриву, и без того растрепанную, взгляд просверлил дверь, ведущую на хозяйственную часть дома.
Волнение и азарт, и самая капелька страха — как приправа для ощущений. Чувства девушки, такие вкусные, кажется, передались и ей, и Мия мотнула головой.
— Я здесь не останусь, — прошептала она.
Линда шагнула к своей лежанке и через минуту уже вернулась, в штанах и подпоясанная. Щеки девочки полыхнули жаром, она кинулась к своему месту — натянуть юбку. Сейчас бы из комнаты в одной рубашке выскочила! И пусть та закрытая и до середины бедра, но по местным меркам в таком виде ходить жуть как неприлично.
— Идем, — сказала девушка и шагнула к двери.
Заботливое участие, интерес, легкая злость. Мия протянула руку, чтобы коснуться спины Линды, но предупредить не успела.
— Лин.
Рыжая вздрогнула и обернулась. Взгляд девочки заметался: от Виктора, его синих глаз, в которых чудился укор, к зеленым глазам Линды, сердито сощуренным, полным негодования. Упал на ее ладони, скользнул по стали ножа. Мия на вдохе ахнула, пальцы взлетели к губам, гася вскрик. Витька хмыкнул.
— Опять за нож хватаешься?
Девушка вздернула подбородок.
— И что? Мне так спокойнее. Я же не Марго.
— Да, ты не Марго, — согласился парень. — Собрались куда?
— Не твоё дело.