Дорога сквозь мёртвую и живую
Шрифт:
После Моисея люди шли к Аарону выразить ему свое почтение. Досталось и мне. Много связей накопил я за это время. Связей и друзей.
Нашли меня князь Нафанаил, отец Аззана, и князь Елицафан, отец Фарнака. Благодарили за сыновей. Нафанаил подарил дорогущие разноцветные одежды работы ткачей Дана. Елицафан поднес тяжелый боевой посох красного дерева, откуда-то с верховьев Нила, и роскошный кубок для вина, украшенный резьбой и драгоценными камнями.
Вопрос только, что мне с этим делать. Одежды эти я носить не буду. Это точно. Посохом никогда не пользовался
Но всё равно приятно. Люблю, когда уважают. Да и не дарили мне до сих пор никогда и ничего. Продам в случае чего. Деньги будут. Хотя продавать мне, наверное, нельзя. Как торговаться начнут, я тут их сразу и поубиваю.
Князья Вениаминовы домотались. Требовали, чтобы я с ними выпил, если я их уважаю. Еле отбился. Сказал, что уважаю, но пить не буду. Смеялись сильно, хотя сам я, в чем юмор, не понял.
Хорошо Салех подошёл, принял удар на себя. С ним ещё двое парней из симеонян. Он их привел со мной знакомить.
Сели за стол. Пили здорово. Много ели, много хохмили, много смеялись. Ор к нам подсел. Чуть позже подошли Наасон и Халеф. Халеф, кстати, на собрание приехал уже сотником. И сотня его элитная – на спецзаданиях.
Хорошая получилась компания. Все пивцы-выпивохи знатные. В результате боевая ничья. Вместе сели за стол, вместе встали. И все ушли на своих ногах, хотя и шатало сильно.
Лично мне не хватало только братьев рувимлян. Вот кого ещё я был бы рад видеть. Но их на собрании не было.
Хотя третий из их компании, Авиан, родственник братьев, здесь появился. Но ко мне не подошёл. Раскланялись издалека.
Он всё время держался поближе к Моисею. Да и Моисей его явно выделял среди других гостей.
Ор размещал гостей неподалёку от таверны, выделяя каждому место под шатры. Народу приехало много. Знатные люди всех племён. Да ещё охрана, да обслуга. Селение хорошего размера получилось. Но место всем нашлось. Обиженных нет. А есть праздник.
Люди решились и словно тяжесть с плеч своих сбросили. Так вроде незаметно, но обстановка в Египте душила народ Израиля. Обиды мелкие и большие. И невозможность на них ответить надлежащим образом.
Фараон убогий, чиновники обнаглевшие. С детьми проблемы. Умирание традиций. Умирание ощущения – я еврей. Умирание гордости, осознания, что это значит – быть евреем.
Понимание, что так дальше жить нельзя. Понимание, что рано или поздно что-то решать будет надо. Так продолжаться не может. Или исчезнет народ Израиля, или надо уходить.
Люди решились, и лица их просветлели. Ничего ещё не ясно. Что делать, как делать. И ясно, что ждут народ Израиля большие испытания. Нелёгкой будет эта дорога. Нелёгкой и опасной. Дорога сквозь кровь. Не все дойдут до конца. Не все увидят землю святую.
Но люди решились, и отпустило их удушье. Вздохнули полной грудью воздух. Свет и радость на их лицах.
А потом было собрание. Говорил Моисей. Говорил, как всегда, коряво и путано. Но никого это не трогало и не волновало. Каждый лозунг, каждое обращение к Богу вызывало бурю торжествующих криков. Ликовал народ Израиля. И все видели, что речь Моисея боговдохновенная. Бога это были слова. Истину видел народ в каждой фразе, в каждом слове. Хотел видеть и видел.
Поклялись евреи Моисею как пророку и вождю богоизбранному. Поклялись в верности и покорности.
Первыми принесли присягу старейшины левитских родов во главе с Аароном. Сбылась мечта Аарона – снова стал род Амрама старшим и первым среди левитов.
Подходили и присягали Моисею старейшины еврейских племён. Начали со знатных людей Рувима – старшего еврейского племени; закончили старейшинами Вениамина – младшим еврейским народом. Каждая клятва сопровождалась одобрительными криками людей собрания.
Потом был пир. Везде жарили мясо и рыбу, текли реки вина и крепких напитков, лежали горы фруктов, овощей и горьких трав от Иссахара. Люди ходили от одного костра к другому. Везде пели и танцевали.
Царили дети Неффалима: певцы, поэты и музыканты. На ходу сочинялись и исполнялись хвалебные песни в честь Бога и народа Израиля, в честь вождей Моисея и Аарона, песни и стихи о священной и желанной земле предков. Земле, где течёт мёд и молоко.
Моисей и Аарон всегда появлялись вместе. И всегда их встречали восторженные приветственные крики израильтян. Это был их триумф. И триумф заслуженный. Триумф народа Израиля и вождей Израилевых.
Ну а нам, мне и Ору, было хорошо. Поработали мы на этот триумф славно. Да и Бог не подкачал: всегда был под рукой. В самые тяжёлые моменты чувствовали мы его дыхание где-то чуть слева и сзади. Дыхание и поддержку.
Только вот Корею и его команде, я не думаю, что теперь также хорошо. Теперь им ещё очень предстоит доказывать, кто они и зачем. Сами виноваты.
Если честно, меня это радует. Не люблю я Корея. Характер у меня такой: всё помню, никогда ничего не прощаю.
Но всё когда-то кончается. Кончился и праздник. Все стали разъезжаться. В первую очередь подходили к Моисею. Потом прощались с Аароном, с Ором.
Ну и меня не забывали. Как же такое забудешь. Многие явно хорошо ко мне относятся. Просто и хорошо. Но у всех есть и такой нюанс: с мангустой за одним столом сидели. Такое не каждый день случается, да и не каждому дано.
А мне это нравится. Действительно, ведь не с каждым за стол сяду. Честь это для любого. Правильно они это воспринимают.
Как только старейшины разъехались, Моисей и Аарон рванули к Корею. С докладом. Ор задержался в таверне. С хозяйственными делами. Надо всю эту кучу разгрести. Без хозяйского глаза это вряд ли правильно случится.
Меня к Корею не взяли. Тоже правильно. Я сейчас без вина и без крови одуревший. Могу под горячую руку делов натворить... Так мне Моисей заявил.
Хотя я вроде как в истории с амаликянами доказал, что просто так на рожон не лезу. И какой ни есть дурной, но в дипломатии тонкой никому ничего не порчу.