Дорога судьбы
Шрифт:
– Пожалуй. Может, для нее это игра? А вдруг она не догадывается, что я решил сделать ей предложение? Девушка может просто испугаться.
– Только не Камилла. – Он сказал это так уверенно, словно его дочь не имела ничего общего со сверстницами, однако Иеремия был полон сомнений. – Хотите заодно объявить и о помолвке?
– Да. Перед отъездом. А по возвращении в Калифорнию я приступлю к выполнению моих планов.
– Какие же у вас планы? – Бошан смотрел на Терстона с интересом, пытаясь догадаться, что придумал Иеремия для его дочери.
– Примерно те же, о которых
Хотя Камилла еще и не приняла его предложения, он уже успел многое обдумать. Несомненно, Бошан был прав. Ей не придется проводить в Напе слишком много времени, а он сумеет распоряжаться рудниками, появляясь там наездами. Он построит для нее дом в Сан-Франциско, где они смогут жить, как подобает людям их положения. Иеремия изложил свой план Бошану, и тот явно остался доволен.
– А когда дом будет готов – допустим, через пять месяцев или через полгода, – я снова приеду сюда, женюсь на ней и увезу с собой в Калифорнию. Что вы на это скажете?
– Отлично. В декабре ей исполнится восемнадцать. В вашем распоряжении остается четыре месяца... Вы успеете построить дом за такой срок?
– Времени, конечно, маловато, но я постараюсь. Я рассчитывал закончить стройку в феврале или в марте, но... – Иеремия улыбнулся и стал похож на мальчишку. – Я бы и сам предпочел декабрь. – Расставшись с Мэри-Эллен, он изнывал от одиночества. – Мы все постараемся. – Он резко встал и принялся расхаживать по комнате.
– Не переживайте так, дружище. – Бошан улыбнулся, поняв, что настала пора дать голубкам поворковать.
Он поднялся и вышел. Терстон направился в сад и увидел девушку на ее любимых качелях.
– Вы там так долго сидели! Вы что, напились? – быстро спросила Камилла, и Иеремия рассмеялся.
– Нет, не слишком.
– По-моему, это просто глупо, когда женщин выставляют из комнаты. О чем вы разговаривали?
– Да так, ни о чем. Бизнес, рудники... Всего понемногу.
– А что вы там говорили про вечер? – Камилла была умной девушкой.
Она пристально смотрела на Терстона, тихонько раскачиваясь взад и вперед. Их взгляды встретились, и голос Иеремии сразу сделался тихим и нежным:
– Мы говорили о вас. – У него учащенно забилось сердце.
Качели резко остановились.
– Что вы сказали? – В густом, ароматном воздухе Юга голос девушки казался шепотом.
– Что я хочу жениться на вас.
Несколько мгновений оба молчали. Камилла устремила на Терстона взгляд больших детских глаз.
– Правда? – Она улыбнулась, и у Иеремии растаяло сердце. – Вы дразните меня?
– Нет, Камилла, не дразню, – тихо и серьезно ответил он. – на этот раз я приехал в Атланту, чтобы повидаться с вами и сделать предложение.
Он сжал ее в объятиях так крепко, что у нее перехватило дыхание. Наконец Иеремия слегка отпустил ее и тихо промолвил:
– Я очень люблю вас, Камилла, и хочу увезти с собой в Калифорнию.
– Прямо сейчас? – спросила ошеломленная Камилла, и Иеремия улыбнулся ей.
– Не совсем. Через несколько месяцев. Когда построю для вас дом и вам исполнится восемнадцать лет. – Он нежно дотронулся
Иx лица оказались почти на одном уровне.
– Я люблю вас, Камилла... Всем сердцем... как никто другой. – Их взгляды встретились.
Слова Терстона заставили ее задрожать всем телом.
– Вы выйдете за меня замуж?
Камилла кивнула, не в силах произнести ни слова. Она надеялась услышать это признание, однако оно казалось ей далекой мечтой. Наконец она бросилась к Иеремии и обвила руками его шею.
– А какой будет дом?
Вопрос показался Терстону забавным, и он засмеялся:
– О, такой, как вы пожелаете, любимая. Но вы еще не отвеяли мне. Так вы выйдете за меня, Камилла?
– Да! – радостно взвизгнула она, вновь притянула его к себе, то потом вдруг отпрянула.
Лицо ее стало тревожным.
– А если я стану вашей женой, я должна буду рожать детей?
Иеремия опешил. Вопрос смутил его. Эту тему ей следовало обсуждать с матерью, а не с ним. Он еще раз убедился, каким ребенком оставалась Камилла, несмотря на то что иногда казалась совсем взрослой.
– Мы, наверное, смогли бы завести одного-двоих. – Он едва жалел Камиллу, которая сейчас сама казалась ребенком. – Думаете, это много? – Сам он больше всего на свете желал стать отцом.
Последние четыре месяца он только и думал что о детях, которые у них появятся. Однако лицо Камиллы неожиданно приобрело удрученное выражение.
– В прошлом году одна из подруг матери умерла от родов.
Говорить об этом было верхом неприличия. Иеремия почувствовал себя еще более неловко. Он не ожидал, что придется разговаривать на эту тему.
– С молодыми девушками такого не случается, Камилла. – Однако сам он знал, что это вовсе не так. – По-моему, это не должно вас тревожить. У супругов все происходит само собой...
Но она не дала ему закончить. Его слова не произвели на нее никакого впечатления.
– Мать говорит, что женщина такой ценой расплачивается за первородный грех. Только, по-моему, это несправедливо, что платить приходится ей одной. Я не желаю толстеть и...
– Камилла! – Ее слова больно ранили Иеремию. – Любимая... Прошу вас... Я не хочу, чтобы вы расстраивались. – С этими словами Терстон вновь заключил девушку в объятия, заставив ее забыть о том, что говорила мать.
Они заговорили о доме, который собирался построить для нее Иеремия, о свадьбе, которую они сыграют, как только ей исполнится восемнадцать... о том, как они объявят о помолвке, когда вернется мать Камиллы, о званом вечере, который по этому случаю устроит ее отец... Все это для Камиллы было очень важно. Поздно вечером, когда она наконец легла в постель, ее охватило такое возбуждение, что она не могла заснуть. Они разыскали отца, чтобы сообщить ему радостную весть. Бошан пожал Иеремии руку, поцеловал Камиллу в щеку и отправился спать в отличном расположении духа. Его дочь скоро станет очень богатой и очень счастливой. И это доставляло ему огромное удовольствие. Он не испытывал подобной радости с тех пор, как прошлой весной изложил Терстону эту идею.