Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна (сборник)
Шрифт:
– Я тебе сказала: ступай скажи им! Не теряй времени… Ты ее не знаешь – она такое может наговорить! – С тоской Меля добавляет: – И хоть бы со злости она это делала! Так вот – не злая она. Одна глупость и жадность… Ступай, Саша, скажи девочкам: вы никакой рублевки не видали!
Большая перемена проходит скучно. Я передаю Лиде и Варе то, что велела сказать Меля.
Варя широко раскрывает свои большие глаза с поволокой:
– Нич-ч-чего не понимаю!
– А что понимать-то? – спокойно говорит Лида. – Если спросят, видели ли мы,
Может быть, это очень просто, но все-таки и очень сложно. И неприятно тоже. И все время сосет беспокойство: зачем нас зовут в учительскую? Что еще там будет?
Так ходим мы по коридорам, невеселые, всю перемену. Зато Дрыгалка просто неузнаваема! Она носится по институту, как пушинка с тополя. И личико у нее счастливое. Поворачивая из малого коридора в большой, мы видим, как она дает служителю Степану какой-то листок бумаги и строго наказывает:
– Сию минуту ступайте!
– Да как же, барышня, я пойду? А кто без меня звонить будет после четвертого урока и на пятый?.. Не обернусь я за один урок в три места сбегать.
– Пускай Франц вместо вас даст звонок! – говорит Дрыгалка и, увидя нас, быстро уходит.
Варя встревоженно качает головой:
– Это она нам что-то готовит…
– Степку куда-то посылает. В три места… Куда бы это? – гадаю я.
– Очень просто! – серьезно объясняет Лида. – К доктору, к священнику и к гробовщику!
Как ни странно, погребальная шутка Лиды разряжает нашу тревогу и подавленность: мы смеемся.
Когда после окончания уроков мы входим в учительскую, там уже находятся три человека. Три женщины. За большим учительским столом торжественно, как судья, сидит Дрыгалка. На диване – тетя Мели Норейко. В стороне от них, в кресле, – бабушка Вари Забелиной.
– Бабушка… – двинулась было к ней Варя.
Но Дрыгалка делает Варе повелительный жест: не подходить к бабушке! Потом она указывает нам место у стены:
– Стойте здесь!
Мы стоим стайкой, все трое. Лида, как всегда, очень спокойная, я держусь или, вернее, хочу держаться спокойно, но на сердце у меня, как Юзефа говорит, «чевось каламитно». Варя не сводит встревоженных глаз со своей бабушки.
– Бабушка… – не выдерживает она. – Зачем ты сюда пришла?
Старушка отвечает, разводя руками:
– Пригласили…
Дрыгалка стучит карандашом о пепельницу:
– Прошу тишины, медам!
Варвара Дмитриевна искоса скользит по Дрыгалке не слишком восхищенным взглядом. Сегодня Варина бабушка нравится мне еще больше, чем вчера. В стареньком и старомодном черном пальто и черной шляпке «ток», ленты которой завязаны под подбородком, Варвара Дмитриевна держится скромно и с достоинством. Это особенно подчеркивается, когда видишь сидящую на диване расфуфыренную тетю Мели Норейко. Она обмахивается платочком и порой даже стонет:
– Ф-ф-ухх! Жарко…
Никто на это не откликается.
Проходит
– Здравствуй, дочка! – кивает он мне.
Молодец папа! Понимает, что здесь не надо называть меня по-домашнему «Пуговкой».
– Здравствуй, папа! – говорю я.
Дрыгалка строго поднимает брови:
– Прошу не переговариваться!
Папа секунду смотрит на Дрыгалку и говорит ей с обезоруживающей любезностью:
– Прошу извинить меня… Но мы дома приучаем ее к вежливому обращению.
Я вижу, что и Лида, и Варя, даже Варвара Дмитриевна смотрят на папу добрыми глазами. Я тоже довольна: мой Карболочка здорово «срезал» Дрыгалку!
Тут в учительскую входит новый человек. Я его не знаю. Высокий, с рыжеватой бородкой, чуть тронутой сединой. На некрасивом умном лице выделяются знакомые мне серо-голубые глаза. Смотрю – Лида кивает этому человеку, и он ей тоже. Ясно: это Лидин папа.
Увидев моего папу, незнакомец подходит к нему и дружески пожимает ему руку:
– Якову Ефимовичу!
И папа радуется этой встрече:
– Здравствуйте, Владимир Эпафродитович!
Ну и отчество у Лидиного папы! Сразу не выговоришь!
– Что ж… – говорит Дрыгалка после того, как он тоже садится на стул. – Теперь все в сборе, можно начинать.
– Я был бы очень признателен, если бы мне объяснили, зачем меня так срочно вызвали сюда? – говорит Владимир Эпафродитович.
– Об этом прошу и я, – присоединяется папа.
– И я… – подает голос Варвара Дмитриевна.
– Сию минуту! – соглашается Дрыгалка. – Я думаю, мадам Норейко не откажется рассказать здесь о том, что произошло в их доме… Прошу вас, мадам Норейко!
Мне почему-то кажется, что ручка двери шевелится…
Но мадам Норейко уже рассказывает:
– Ну вот, значит… Вчера или третьёво дни, что ли?.. нет, вчера, вчера… пришли к нам вот эти самые три девочки. Я думала, приличные дети с приличных семейств! А они напали на моего брата и отняли у него рубль денег!
Что она такое плетет, Мелина тетя?
– Прошу прощения… – вежливо вмешивается папа. – Вот вы изволили сказать: «девочки напали на вашего брата и отняли у него деньги…»