Дорога в Небо. Книга вторая. Цена мечты
Шрифт:
– Нет, Ашот, ты не прав, – веско заметил Жора. – В горы сейчас не актуально. А вот на Лютецию, в самый раз будет!
– Да ну вас! – в шутку разозлился Игорь.
Хотя, в каждой шутке есть доля правды. Нет, начальник экспедиции не был влюблен в свою подчиненную. Но их дружба постепенно становилась настолько сильной, что почти перешла грань дружеских отношений, делая их чуть ли не родственниками.
Поэтому, когда дверь в кабинет командира отряда космонавтов распахнулась и на пороге появилась напряженная как пружина Хана, выпалив: «Где
– Что с ней?! – сразу же подобрался Мыскин.
– А ты не знаешь?! Вот конспираторша! Я думала, она первым делом к тебе побежит, в жилетку плакать! – удивилась Хана, и все тем же звонким от негодования голосом объяснила: – Позвонила мне вчера вечером. То есть у меня в Токио уже утро было. Вся заплаканная, глаза красные. Сказала, что забрала заявление из ЗАГСа. Я попытаюсь выспросить: что, да как? Она только ревет и отключила телефон. Я пытаюсь ей отзвониться – молчит! Я бегом в Джаксу. Так мол и так, если меня прямо сейчас не посадите на самолет до Москвы, разнесу наХХХ все агентство! Начальство испугалось, запихало меня в гиперджет. Причем, билетов свободных как всегда не было, и мне пришлось лететь в каюте со стюардессами. И вот – я здесь и спрашиваю тебя: «Где? Моя? Подруга?!»
Глава 23. Прийти в себя
18.12.2036
Королёв, Московской области
– Такие вот дела, Хана, – закончила я свой невеселый рассказ.
В очередной раз шмыгнула носом и утерла мокрые глаза.
Никогда бы не подумала, что стану такой плаксой! Обычно, чем мне паршивее, тем больше я стараюсь выглядеть веселой. Или, если нет на это сил, то, хотя бы, отстраненно философствующей. Те, кто меня не очень хорошо знают, считают, что я черствая. Но это не так. Просто – защитная реакция организма, который отключает эмоции. Как предохранитель срабатывает, не давая мне раскисать.
Но на этот раз спастись не удалось.
Слишком резко оборвалась сказка. Пошли под откос все мечты и планы на обустройство уютной личной жизни. А Роман, которого я уже почти полюбила, оказался…
Впрочем, наверняка, он во всем обвиняет меня. И не без оснований. С его точки зрения – это я предала нашу любовь и поступила с ним жестоко и подло.
Когда, три дня назад, я окончательно поняла, что никакая у меня не задержка, то не стала ничего ему говорить и советоваться, а пошла и сделала аборт. И не важно, чего это мне стоило, как тяжело было на душе, как страшно и противно. Я это совершила.
Потому что не могла поступить иначе. Пускай мечта о космосе уже сбылась и превратилась в очень тяжелую и опасную работу. Но она для меня значит слишком много. И расставаться с космосом, променять его на жизнь на поверхности пусть даже самой распрекрасной планеты во Вселенной, я не могу. Это была бы уже не Анастасия Белякова, а совершенно другой человек.
А Рома… Он проговорился, что надеялся таким вот образом приземлить меня.
– Зачем тебе это?! Ты уже слетала! – с болью в голосе выкрикивал он во время нашей первой и последней ссоры. – Ты героиня! Хватит. Опять рисковать собой, улетать
А я стояла и молчала. Ощущая, как с каждым восклицанием рвутся ниточки, что успели крепко-накрепко нас связать.
А мужчина, который почти стал моим мужем, продолжал добивать нашу любовь:
– Нет, ты только о себе можешь думать! Так подумай своей гениальной башкой! Тебе Тридцать два! Самый замечательный возраст, чтобы родить ребенка. А возвратишься с Лютеции своей – будет тридцать шесть! И неизвестно, какую дозу радиации ты заработаешь за этот полет! Ты и так уже облучилась. Рискнешь ли ты тогда рожать? Или опять скажешь, что тебе мало, и хочется еще в космос?
Я кивнула. Потому что все это было правдой, и я прекрасно это знала. И потому, что осознавала, что буду летать, пока меня не спишут на Землю.
– Вот видишь! – не унимался Роман. – Ты так и останешься без детей! И тогда зачем наша семья? Чтобы я сидел и ждал – вернешься ли ты из очередной экспедиции? А мне это надо?! Я хочу, чтобы моя жена была рядом. Чтобы у нас все было, как у людей. Дом, дети, совместная работа. Но ты этого совершенно не понимаешь…
Последнюю фразу он произнес усталым и тихим голосом.
– Понимаю, – через силу ответила я. – Но я такая, какая есть. И не изменюсь. Прости, но это правда. И… все что ты сказал, именно так и будет.
– Ну и катись на свою Лютецию! – зло выкрикнул Роман.
Резко развернулся и, не попрощавшись, ушел.
Больше он мне не звонил. И я не пыталась поговорить еще раз.
Подождала два дня и забрала из ЗАГСа заявление.
Как я прожила последующие дни, не могу понять. Навалилась пустота, и, чтобы заполнить ее, я плакала. Сидела дома и ревела в три ручья. А, когда стало совсем невмоготу, позвонила Хане.
Я не могла заставить себя сообщить о случившемся никому другому.
Ни командиру, ни Кирану, ни маме. Просто не представляю, как я буду с ней разговаривать. Она так радовалась и ждала свадьбу.
Киран наверняка попытался бы меня утешить, приехал и тихо сидел бы рядом. Что до командира, так он сам бы переживал чуть ли не сильнее меня самой. А Хана…
Я знала, что как только она узнает, тут же примчится и надает мне по шее. Я ждала этого и боялась.
– Козел! – коротко произнесла Хана свое любимое русское ругательство. Ну, из тех, что цензурные. – Нася, ты подождешь меня пару часиков? Я найду его и набью морду!
– Не стоит, – вымученно улыбнулась я. – Рома с детства занимается тхэквондо. У него синий пояс.
– Это проблема, – японка, изображая задумчивость, почесала подбородок. – Я в ногомашестве не сильна. А получить по тыкве от этого гада будет не эстетично. Может, подкараулить его и огреть из-за угла какой-нибудь битой?
Я взглянула на маленькую самурайку. Она что – серьезно? А ведь с нее станется.
– Не вздумай!
– Почему? – удивилась Хана. – Зло должно быть наказано!
– Он – не зло, – вздохнула я. – Рома по-своему меня любит, и ему сейчас очень паршиво.