Дорога в рай (Рассказы)
Шрифт:
– Да, корова пуста.
– Думаю, - медленно произнес старик, - это проделки какого-нибудь мальчишки-кикуйю. Я задремал, а когда проснулся, он уже удрал. Выстрелить я не мог, потому что боялся попасть в корову. Но сегодня вечером я его дождусь. Уж сегодня-то он у меня не уйдет, - прибавил он.
Джадсон не отвечал. Он подхватил четырехгаллонную жестянку и побрел к своей лачуге.
В эту ночь старик опять сидел у окна и наблюдал за коровой. На этот раз он предвкушал какое-то удовольствие. Он знал,
Потом из-за холмов поднялось солнце, и из своей лачуги вышел Джадсон с четырехгаллонной канистрой в руке, но на этот раз он направился прямо к окну хижины, возле которого, завернувшись в одеяло, сидел старик.
– Ну как?
– спросил Джадсон.
Старик смотрел на него из окна.
– Не знаю, - ответил он.
– Никого не видел. Я опять задремал, а этот паршивец явился и взял молоко, пока я спал. Послушай-ка, Джадсон, - прибавил он, - нам надо поймать этого мальчишку, иначе тебе не хватит молока, хотя это тебе и не повредит. Но мальчишку поймать надо. Выстрелить в него не могу, очень уж он ловок, да и корова мешает. Ты должен схватить его.
– Я? Но как?
Старик заговорил очень медленно.
– Думаю, - сказал он, - думаю, тебе лучше спрятаться недалеко от коровы. Только так его и можно схватить.
Джадсон взъерошил волосы левой рукой.
– Сегодня, - продолжал старик, - ты выкопаешь неглубокую яму рядом с коровой. Ты ляжешь в нее, я прикрою тебя сеном и травой. Воришка тебя не заметит, пока совсем близко не подойдет.
– У него может быть нож, - сказал Джадсон.
– Нет, ножа у него не будет. Возьми свою палку. Больше тебе ничего не понадобится.
Джадсон сказал:
– Хорошо, я возьму палку. Когда он подойдет, я выскочу и поколочу его палкой.
Тут он вдруг что-то вспомнил.
– А как же насчет того, что она все время жует?
– спросил он.
– Я не вынесу того, что она будет хрустеть всю ночь, пережевывая слюну и траву, точно гальку. Всю ночь мне этого не вынести.
– И он снова принялся теребить мочку левого уха.
– Ты сделаешь так, как тебе, черт побери, говорят, - сказал старик.
В тот день Джадсон выкопал канаву рядом с коровой, которую решили привязать к акации, чтобы она не бродила по полю. Затем, когда наступил вечер и когда уже можно было улечься в канаву, старик подошел к двери его лачуги и сказал:
– До утра можно ничего не делать. Пока вымя не наполнится, никто не придет. Заходи ко мне; у меня теплее, чем в твоей конуре.
Джадсон никогда еще не получал приглашения зайти в хижину старика. Он последовал за ним, довольный тем, что ему не придется лежать всю ночь в канаве. В комнате горела свеча. Она была воткнута в горлышко бутылки, а бутылка стояла на столе.
– Приготовь-ка чаю, - сказал старик, указывая на примус, стоявший на полу.
Джадсон зажег примус и приготовил чай. Они уселись на пару деревянных ящиков и начали пить. Старик пил чай горячим и при этом шумно прихлебывал его. Джадсон дул на свой чай, осторожно его потягивал и поглядывал поверх кружки на старика. Старик продолжал прихлебывать чай, когда Джадсон сказал:
– Прекрати.
Он произнес это тихо, почти жалостно, и уголки его глаз и рта тотчас задергались.
– Что?
– спросил старик.
Джадсон сказал:
– Шумно ты очень пьешь.
Старик поставил кружку и спокойно смотрел на него короткое время, потом спросил:
– Сколько собак ты убил за свою жизнь, Джадсон?
Ответа не последовало.
– Я спрашиваю - сколько? Сколько собак?
Джадсон принялся вынимать чаинки из своей кружки и приклеивать их к тыльной стороне левой руки. Старик, не вставая с места, подался вперед.
– Так сколько же, Джадсон?
Джадсон вдруг засуетился. Он сунул пальцы в пустую кружку, вынул оттуда чаинку, быстро приклеил ее к тыльной стороне руки и тут же полез за второй. Когда чаинок осталось немного и ему никак не удавалось выудить хотя бы одну из них, он близко поднес кружку к глазам, чтобы посмотреть, сколько их там. Тыльная сторона руки, державшей кружку, была покрыта мокрыми черными чаинками.
– Джадсон!
– вскричал старик, и один уголок его рта открылся и закрылся, точно то были клещи.
Свеча вспыхнула и едва не погасла, но спустя мгновение снова загорелась ровным пламенем.
Тихо и очень медленно, точно уговаривая маленького ребенка, старик спросил:
– За всю твою жизнь сколько же было собак?
– Почему я должен тебе говорить?
– отозвался Джадсон.
Не поднимая глаз, он отлеплял чаинки одну за другой с тыльной стороны руки и снова складывал их в кружку.
– Я хочу знать, Джадсон.
– Старик говорил очень ласково.
– Меня это тоже интересует. Поговорим об этом, а потом о чем-нибудь другом.
Джадсон поднял глаза. По его подбородку потекла капля слюны, зависла на какое-то время в воздухе, потом сорвалась и упала на пол.
– Я их только потому убиваю, что они шумят.