Дорога в рай
Шрифт:
– Ну я же говорю, а вдруг ты поехавший какой-нибудь? От стресса с катушек слетел, – пожал беспечно плечами чернявый и снова улыбнулся, – Да ты не боись, вижу, что вроде адекватный.
– Погоди. Мы его что, сразу так развяжем, – возмутился собровец, пристально всматриваясь в глаза Максиму, – А вдруг он тоже превратится, как остальные?
– Да я ж тебе сказал – иммунный он. Видишь, лихоманка его бьёт, а он не тупит пока. И уже времени достаточно прошло. Тут поблизости перезагрузилось только два кластера. Оба быстрые. Я в этих краях не первый раз хожу. Не мертвяк он. Если ты тут надумал его ухлопать – я тебе не помощник. Новичков трогать нельзя – плохая примета.
– А что, на тебя не распространяется «проклятие»? – язвительно поинтересовался боец.
– Ты мне никто и звать тебя никак. Хоть я тебе и имя дал. Ты уж извини, такие у нас порядки. Убьёшь – на тебе вина.
Имя дал? Да что тут вообще происходит. Обоим мужика на вид под тридцать. Болтают про каких-то иммунных. И судя по всему – убивать его не собираются. А это уже что-то. Надо постараться вытянуть у них больше какой-нибудь информации. Только сначала…
– Мужики, есть вода у кого-нибудь? Ради всего святого – изнутри аж жжёт. И потом давайте дальше беседовать, раз Вам так хочется. Только учтите – на запах крови мертвяки могут прибежать.
– О! Уже чуток соображать начал, – удовлетворённо хмыкнул гражданский, и добавил, – Только не до конца.
Он начал рыться в горке вещей на столе и быстро выудил оттуда пачку сигарет Максима:
– Это для них вообще приманка номер один. Так они сразу понимают, что тут не просто раненая дичь, а живой иммунный. Не обращённый. И не животное какое-нибудь. А некоторые крутые твари могут чуять подобное и за километр. Но ты не боись. Вокруг крупных нет, они все уже по-любому в городе пируют. Да и я их чувствую, когда надо. А мы на стабе сейчас – сюда они редко заходят. Либо ушли отсюда давным-давно, либо передохли. И находится он в низине – звуки далеко не разлетаются, хоть и пошумели мы тут изрядно.
– Твари? – переспросил Максим, – И что значит – «чувствуешь»?
– Ну да. Сначала все топчутся как куклы безмозглые. Потом едят как не в себя. И тогда некоторые вымахивают до таких размеров, что закачаешься. А человеческий облик при этом меняют. Что же насчет того – как я их чувствую – потом расскажу, сейчас всё в башку твою не влезет, поверь.
– Понял, – сухо кивнул Ивернев, нахмурившись.
– Видел крутых монстров? – насторожился мужик, доставая фляжку из специального кармана на поясе.
– Нет. Но когда ехал по шоссе – на паре машин крыши сорваны были, и отметины, как будто динозавр потоптал, – пояснил Максим.
– Далеко?
– Километров десять-двенадцать.
– Ну, это нормально. В город убежали. Открывай рот… – мужик протянул флягу, от которой всё это время медленно-медленно отвинчивал крышку.
– Что это? Вода?
– Ага, вода-вода! – ухмыльнулся чернявый.
От горлышка пахнуло каким-то крепким алкоголем. Ивернев потянул носом.
– Да не ерепенься ты! Это настойка такая лечебная. Потом расскажу, как делается. Вон, твоему «коллеге» по несчастью уже помогло, – мужик указал на собровца.
Тот нехотя кивнул, подтверждая сказанное. Но глаза его всё равно внимательно изучали Максима.
Максим покорно глотнул жгучую субстанцию, похожую на коньяк. По телу вдруг разлилось тепло. Организм запросил ещё. Он потянулся к горлышку и мужик услужливо подставил флягу снова, ни капли не возражая.
Голова начала быстро проходить. Через глоток появилась ясность мыслей, и Максим буквально физически почувствовал, что виски понемногу начинают приходить в порядок. Живот уже не скручивало так, словно он хотел полностью избавиться от всего, что съел сегодня.
– Во-от, молодца! – похвалил мужик и начал закручивать пробку.
Ивернев с сожалением посмотрел на целебное зелье, но собеседник пояснил:
– Перебарщивать тоже не стоит. Минут через десять ещё выпьешь. Да и запасы у меня не безграничные. Цистерну живчика я за собой не таскаю – уж извините.
В этот момент в подполе раздался плач. Оба мужика синхронно дёрнулись к автоматам. Максим от досады чуть не крякнул. Ну сидели же тихо до этого. Но, как видно, кто-то из детей не выдержал. Громкие всхлипы явно напрягли обоих незнакомцев. Они вскочили, и собровец настороженно спросил, обращаясь к связанному Иверневу:
– Кто в подполе?
– Чего не слышишь что ли? Дети там, – угрюмо ответил Максим.
– Твои?
– Мои. Детдомовцы.
– Что там делают?
– От пуль спрятал, когда эти уроды нас гоп-стопнуть решили, – Максим кивнул в коридор на сидящий труп Окуня.
– А не врешь?
– Ну, так не будь дураком – открой, да посмотри, – устало процедил Ивернев, – Только жмура этого убери. Не надо им смотреть на такое лишний раз.
Тот вопросительно посмотрел на гражданского. Мужичок лишь пожал плечами:
– Чтобы твари имитировали плач – не слышал. Да и тупые они, когда слабые. А крутая тварь в такой люк просто не пролезет.
Боец строго глянул на Ивернева, затем вышел из комнаты, ухватил за ремни разгрузки убитого Окуня, и потащил его вглубь дома. Там послышался глухой шлепок бездыханного тела – бандита бросили в боковой комнате, где была спальня явно без излишних церемоний. Всё это время чернявый не сводил глаз с Максима, лишь изредка посматривая настороженно на люк и прислушиваясь. Собровец вернулся и нагнулся над дверцей в полу. Откинул её и тут же отпрянул в сторону. Снова пахнуло сыростью.
Боец удивленно отпрянул:
– Дети. Нормальные причём.
Максим не выдержал и буркнул язвительно:
– Ну так ненормальные они бы урчали как собаки, а не плакали…
Мужичок вытянул шею и восхищенно покачал головой:
– Об-бал-деть! И все иммунные что ли? А вес какой?
– Зачем тебе их вес, – тут же напрягся Ивернев, памятуя о странном списке бандитов.
– Да тут такое дело. Дети вроде бы тоже заражаются, но превращаться в заражённых начинают любые всеядные животные и люди от пятнадцати или семнадцати килограмм. Ну или около того. Плюс-минус. А тут, если считать с тобой вместе, сразу пятеро иммунных. Вы всё время вместе были, или ты их пособирал по разным местам? – спросил мужик с интересом.