Дорога в Рим
Шрифт:
Хотя его жизнь тоже не походила на сказку, Ромул все же не пошел тогда на поводу у Фабиолы и знал, что поступил правильно. Слишком многих он убивал ради прихоти других, с него хватит. Кроме того, какова бы ни была вина Цезаря, диктатор даровал Ромулу свободу и римское гражданство — единственно из милосердия. Фабиоле такого подарка не досталось, напротив, диктатор пытался ее изнасиловать. Ее, собственную дочь. Удивительно ли, что она так ожесточилась?
И после этого она с такой готовностью пожертвовала жизнью ради брата! Значит, жила она не только местью. Но и любовью. К нему, брату-близнецу. Осознав всю глубину ее преданности, Ромул вновь заплакал. Ведь мысль о Фабиоле спасала его во всех испытаниях —
Тарквиний, молча стоявший рядом, вдруг настороженно предупредил:
— Толпа возвращается.
Ромул прислушался. С главной улицы, ведущей к городу, доносились злобные крики. Его туника пропитана кровью, у Брута окровавлены руки…
— Нас убьют, — предостерег нобиль и велел гладиаторам: — Отнесите ее в амфитеатр.
Ромул уже понимал, что ему здесь не место. И не только здесь. Цезарь убит, Республике юноша ничего не должен. Наследником объявлен Октавиан, но Ромул не станет биться в гражданской войне ни за него, ни за кого другого. Поднявшись, он вопросительно взглянул на Брута. Тот понял.
— Фабиолу похороним через неделю.
Ромул кивнул. Несмотря на недавнюю перепалку, он знал, что Брут позволит ему прийти.
Сопровождаемый гладиаторами, нобиль удалился. Раненого фракийца, потерявшего слишком много крови, оставили умирать.
Ромулу, Тарквинию и Маттию ничего не оставалось, кроме как нырнуть в ближайший проулок — так они минуют толпу и невредимо вернутся в город. Гаруспик отдал Ромулу свой плащ.
— Лучше не хвастаться тем, где ты побывал.
Закутываясь в плащ, юноша напряженно раздумывал. За неделю он покончит со всеми делами, а дальше? Цезарь погиб, значит, поход на Дакию и Фракию отменят. Возвращаться в поместье отчаянно не хотелось.
Неожиданно с арены донесся рев слона — и Ромул вдруг понял: беззаботно жить в Италии он не сможет, пока остается хоть малейшая надежда, что Бренн жив. Встретившись взглядом с Тарквинием, он увидел, что гаруспик прочел его мысль. Правда, оставался Маттий, а ему пока лучше ничего не знать.
— Маттий, у меня для тебя поручение.
— Какое?
— Беги в митреум и расскажи Секунду, что тут было, — велел Ромул. — Наследнику Цезаря в ближайшие дни может понадобиться помощь.
Маттий повторил слово в слово, уверенно кивнул и побежал вперед.
Ромул провожал его взглядом, пока мальчишка не скрылся из виду. Великий Митра, направь его путь! Юпитер, Благой и Величайший, убереги его от зла! Надо будет повидаться с юристом, которого рекомендовал Сабин, и сделать завещание в пользу Маттия и его матери.
Сердце Ромула сжалось при мысли, что мальчишку придется оставить в Риме, однако Парфия и Маргиана — не место для малолетнего сорванца. Здесь, под присмотром Секунда, у него есть будущее, а это намного больше, чем та жизнь, которая была у них с Фабиолой.
Гаруспик взглянул на гряды облаков, летящих по небу, и покрытое шрамами лицо озарилось улыбкой.
— Мне вновь лежит путь на восток, — объявил он.
Ромул посмотрел вслед гладиаторам, несущим тело Фабиолы, и перевел взгляд на храм, где еще лежал труп Цезаря. За какой-то час лишиться сестры и отца — немыслимая потеря. Что ж, зато мать отомщена. Теперь у него нет никого, кроме Тарквиния и Бренна. И это странным образом делает его совершенно свободным.
В мгновение ока Рим перестал быть центром вселенной.
И Ромул ничуть не жалел о потере.
— Я с тобой, — сказал он.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Безусловно, многие читатели знакомы с историей гражданской войны в Риме и с событиями, приведшими к гибели Цезаря. Я по возможности старался держаться исторических источников. Не воспользоваться ими было бы непростительной небрежностью, ведь многие факты, зафиксированные современниками эпохи, идеально подходят для романа. Например, ночная битва в Александрии и описание Цезаря, спасающегося вплавь, с поднятыми над головой документами, взяты из исторических свидетельств. Несмотря на то что с Цезарем при этом были остатки Двадцать седьмого легиона, а не Двадцать восьмого, мне нужно было поместить Ромула в легион, который позже пойдет к Руспине, поэтому я ввел Двадцать восьмой в египетские сцены. Кастрация пленных римлян воинами Фарнака — исторический факт, как и то, что в битве при Зеле использовались серпоносные колесницы; остальной состав понтийской армии нам неизвестен, и я в соответствующей сцене дал описание войска, традиционного для той местности и того времени. Массированная атака — моя вольность; нам известно, что армия Фарнака имела большой численный перевес над римлянами. Вот я и позволил себе описать, что все войско устремилось на противника разом. Победа Цезаря на деле была такой же стремительной, как в романе.
В эпоху поздней Республики Рим вовсе не был так чист и опрятен, как в нынешних фильмах: канализация существовала лишь в немногих домах, большинство римлян пользовались общественными уборными или выплескивали содержимое ночных горшков на улицу — узкую (лишь два проспекта имели в ширину более трех метров) и незамощенную. Высокие дома (в три, четыре и даже пять этажей) загораживали свет, из-за чего на улицах по большей части царил полумрак. В отличие от периода Империи, когда городские кварталы разделялись по сословному признаку, в республиканском Риме богатые и бедные жили вперемешку.
Принести в жертву богу свинцовый квадратик с написанным на нем проклятием врагу считалось обыденной практикой; десятки таких квадратиков обнаружены при раскопках и расшифрованы.
Вопреки расхожему мнению, не вся александрийская библиотека сгорела во время битвы в гавани: хранилища располагались в разных частях города, и потому многое уцелело. К сожалению, четырьмя веками позже христиане-фанатики довершили дело, истребив самое обширное из известных в древности собраний рукописей.
Насколько мне известно, после битвы при Зеле Шестой легион не сопровождал Цезаря в Италию и сразу по прибытии гладиаторские игры в честь малоазийской победы не проводились. Эпизод с Цезарем и мятежными легионерами соответствует реальному. Носорогов, называемых эфиопскими быками, в описываемое время действительно ловили и привозили в Рим, им нередко бросали на растерзание ноксиев. Трудно сказать, каким образом можно убить носорога одним лишь копьем: все мои изыскания ни к чему не привели, не помогла даже книга одного из известных охотников. Тогда я решил положиться на свои ветеринарные знания: практически у всех млекопитающих сердце находится под левой ногой (лапой) — значит, туда-то и нужно бить копьем. Сумеет ли человек в одиночку убить копьем носорога при таких обстоятельствах — вопрос открытый, однако мне кажется, что такое возможно.
Когда я прочел о механизме с Антикитеры (том самом «ящике», который Тарквиний не успевает застать на Родосе), я не мог не упомянуть его в романе. Хотя он найден более века назад, его значение стало ясно лишь в последние десять лет, в основном благодаря восьмитонному рентгеновскому аппарату, с помощью которого получены невероятно подробные кадры-«срезы». Механизм, как выяснилось, был создан примерно в 150–100 гг. до н. э., возможно в районе Сиракуз, и мог совершать все описанные в романе действия. Примечательно, что технологии, использованные в этом приборе, были заново открыты лишь полторы тысячи лет спустя. Если греки сконструировали такое устройство, то каковы же были их способности, какие еще механизмы они могли создать?