Дорога в вечность. Иудей
Шрифт:
Мысли прервал бас шефа:
– Повторяю вам, Колесников, это не статья, а мусор. И что это вы стоите с отсутствующим видом? Вы не понимаете о чем я говорю?
– Понимаю, Станислав Павлович, но если…..
– Тогда извольте взять то, что вы нацарапали, и пожалуйста, напишите что-нибудь нужное, чтобы это всеми читалось.
– Хорошо, я постараюсь, – согласился и вышел из кабинета..
Захлопнув за собой дверь, униженный, с ужасным настроением, он молча поплёлся к себе. Мысли роились в голове, как пчелы в улье.
«Так о чем же писать? Это, значит, «не нужно», а что тогда нужно? Сплетни об очередной звездульке, которая изволила с кем-то переспать? Несомненно это интереснее, чем голодные дети… В первый раз за свою журналистскую карьеру захотелось написать о чем-то важном и значимом. О том, что люди губят сами себя, что в наше время не читают поэзии, не интересуются литературой и позабыли о духовной близости, остался только секс… Зато для многих очень важно, кто победит в шоу «Давайте потанцуем». Но наплевав на прошлое, нельзя построить будущее!! Ведущие страны мира изготавливают новое и более мощное, более совершенное оружие, чтобы уничтожать всё больше и больше людей. Зачем? Неужели наши земные божки думают, что все свои капиталы утащат на тот свет, и там их встретят с распростёртыми объятиями? Не все можно приобрести за деньги! Господь денег не берет!!! Его нельзя купить или подкупить, и всем воздастся полной мерой».
С такими мыслями Костя вошёл в свой кабинет, сел за стол и попытался написать какую-нибудь очередную «пустышку» о даме, которая так любит свою собачку, что приучила её ходить в салон, где ей красят ногтики и делают причёску. Да, их, богатых не поймёшь!!!
«Рабочий день окончился, просьба всех покинуть свои рабочие места! Приятного всем вечера», – раздался голос по селекторной связи.
«Уже восемь вечера! Как время пролетело, – раздумывал, складывая бумаги в стол. – Да, завтра нужно будет напрячь всё своё серое вещество».
Спустившись на первый этаж, прошмыгнув через проходную, он очутился на мокрой мостовой. Дождь так и не прекращался весь день, ветер разносил листья, как почтальон газеты клиентам. Машины и их водители торопились по своим делам. Улица была ярко освещена и Костя побрёл по ней с надеждой остановить такси. Сил на общественный транспорт не было.
Зазвонил мобильный. Отогнав мрачные мысли, взял трубку:
– Да, слушаю.
– Привет, как прошёл день? Ты уже дома?
– Нет, – грубо ответил Колесников, – ещё в офисе, босс заставил отредактировать статью.
– Понятно. Значит мы сегодня не увидимся?
– Нет, я очень занят и буду поздно.
– Тогда ладно, – грустно ответила Вика,– до завтра.
– Пока, – промямлил он и сбросил вызов.
«Извини детка, сегодня мне никого не хочется видеть, кроме большого стакана с виски и телевизора».
Не поймав такси, он решил отправиться домой пешком. Наверное, так он убеждал себя проветрить мозги. Погружённый в свои мысли, свернул в свой пустынный дворик, усаженный клёнами и липами.
«Вот и арка, я почти дома, сумасбродный день. Что завтра? Ладно, не будем о плохом. Домой, скорее», – думал он, приближаясь к арке.
Зайдя в неё, заметил на другом конце темный силуэт, но спешить не перестал.
– Эй, друг, закурить не найдётся? – окликнул незнакомый голос.
– Не курю, – ответил журналист, двигаясь дальше.
– А зря, – раздался голос у Кости за спиной.
Адреналин стремительно ударил в голову. Руки автоматически сжались в кулаки.
«Не бойся, – думал про себя Колесников. – Страх – убийца разума».
Тёмная фигура впереди медленно приближалась. Расстояние сокращалось.
«Бей первым, – подсказывал внутренний голос. – Закрывай спину и не жди».
Костя сделал пару шагов навстречу, до боли сжав кулаки, и молниеносно ударил. Человек пошатнулся, отошёл назад, пару раз тряхнул головой и опять пошёл навстречу.
«Вот гад!» – звенело в ушах у Колесникова.
Подняв повыше руки, он стал двигаться к противнику, дабы нанести ещё один удар. Острая боль в затылке заставила забыть всё на свете. Он провалился в иной, тёмный мир, где нет страха, унижения и тревоги.
Сознание вернулось вместе с сильными ударами ногами по телу. Заставил себя открыть глаза и увидел три тёмные фигуры , которые с невероятной жестокостью его били.
– Вот тварь! Пацаны, он мне, кажется, нос сломал! – кричал тот, что бил сильнее всех.
– Шманайте по карманам и смываемся.
Стоящий справа шустро нагнулся и полез к Косте в карманы.
– Пацаны, мобила нехреновая, – прошипел он, продолжая рыскать дальше.
– Не базарь, менты услышат, шманай быстрее.
– Ха, братва, зацените – у него перс на пальце, походу не делявый, – сказал тот, кому сломали нос.
– Снимайте!
Перстень, который был у Колесникова на безымянном пальце, подарила ему мама на восемнадцатилетие. Для него он был символом молодости и дорогой памятью. Он не снимал его вот уже тринадцать лет. Из последних сил Костя попытался вырвать руку, но попытка была безуспешной. Почувствовав острую боль в области головы, он понял, что кольцо ему не спасти.
– Лежи, шакал, и не рыпайся! Димон, чего так долго паришься? Снимай и сваливаем, – доносились голоса в темноте.
– Да прилип перстень, как банный лист к заднице! Зараза!
Костя снова попытался вырвать руку из цепких лап шпаны.
– Да он заколебал дёргаться, паскуда! Дайте ему промеж глаз.
Острая боль пронзила тело – такая, что невольно наворачивались слезы. Безвыходность и злость рвали сердце изнутри.
– Отойдите от человека, безбожные окаянные псы! – послышался голос в нескольких метрах от лежащего журналиста.
Удары прекратились.
– Менты! – крикнул тот, который так безуспешно пытался стянуть перстень.
– Да чё ты впариваешь, какие менты?! Ты на него посмотри – у него платье, как у выпускницы школы, и мешок, как у бомжа. Какие на фиг менты?!
– Дед, свалил бы ты по-тихому отсюда, а то как бы тебе двигалку не перебили, – прошипел третий, которого до этого слышно не было.
– Как ты со старым человеком разговариваешь, сопляк? Был бы я твоим отцом, мигом бы на тебе лозу сломал. Пошли вон отсюда, стервятники! – прогрохотал бас старика.