Дорога висельников
Шрифт:
Сигвард размышлял недолго.
– Адмирал Убальдин.
– Вы полагаете?
– Канцлер тоже протягивал сюда руки, но у адмирала больше возможностей надавить на здешних промышленников. В Карнионе, и не только. Работают-то здесь по большей части каторжники. А частная работорговля разрешена только в Карнионе.
– А рабские рынки контролирует…
– …все тот же Убальдин. Он же у нас главный борец с пиратами, а пленных сбывает на каторжные работы.
– И выгодное, скажу вам, это дело. Убальдин – один из богатейших людей в Нессе, хотя своих рудников, в отличие от некоторых, не имеет.
– И что помешает ему под видом каторжников наводнить Открытые Земли своими людьми? И если уж снова дойдет до военных
Услышанное произвело заметное впечатление на Воллера и вынудило к следующему признанию:
– В некоторых столичных кругах также высказываются против адмирала. По другим, правда, причинам. Есть предположения, что значительная часть средств, выделяемых казной на войну на море, оседает в подвалах адмиральского дворца в Нессе. Да и ход кампании вызывает некоторые сомнения…
Он не признался, кто высказывает эти сомнения и предположения. Но Сигвард вспомнил, что при последней встрече в Тримейне Бранзард отзывался о Теренсе Убальдине не лучшим образом. Однако и Сакердотису чрезмерное возвышение адмирала должно быть словно кость в глотке. Вот где советник Рондинг и канцлер Сакердотис могут оказаться союзниками, хотя бы и временными.
Может, он ошибся насчет будущности Брана и тот со временем все же станет канцлером?
– Итак, – сказал Сигвард, – что дальше?
Воллер махнул рукой:
– Я еще должен подумать. А вы не забивайте себе голову, отдыхайте. Завтра договорим.
Сигвард не стал спорить. Если есть возможность отдохнуть, надо ею воспользоваться. Но отдых как-то не выстраивался, покой не приходил. О Сайль он думать не желал, и чем больше не желал, тем больше думал, а это приводило в раздражение. И такое противоречие заставило его забыть, что Воллер упомянул Джиллиарда Роуэна в прошедшем времени.
Между тем Воллер если и умолчал о чем-то в разговоре с Сигвардом (и даже о многом умолчал), но не солгал ему. Он еще не принял решения. Хотя теперь, пожалуй, был близок к этому. Сведения, полученные и здесь, и в столице, позволяли представить обозримое будущее. Роуэн, при всем своем безумии, был прав, торопясь с постройкой литейного завода и перекупая шахты у конкурентов. При том что смута здесь завершилась довольно быстро, а в Карнионе после землетрясения положение простонародья ухудшилось, поток переселенцев увеличится, города станут расти вдвое быстрее, а тех, кто будет строить и работать на заводах, надо еще и кормить – стало быть, вырубка лесов под пахотные земли также пойдет быстрее, оживятся торговые связи с другими провинциями… Открытые Земли и сейчас живут не бедно, а возможно, станут одной из богатейших провинций в империи (то, что в богатой провинции будут отнюдь не богатые жители, Воллера не волновало). Разумеется, при таком раскладе новые беспорядки неминуемы, но теперь бороться с ними будут императорские солдаты, а не посланники Дороги Висельников. И опять же, разумеется, промышленники станут прикармливать их, ибо если кто-то по глупости мог отказаться от услуг Дороги, вряд ли он будет настолько глуп, чтобы ссориться с тримейнскими властями. Вопрос: что при изменившихся обстоятельствах делать Дороге и как не упустить свою долю выгоды? Надо, надо приспосабливаться, но как? Корни проблемы – в Тримейне, и не исключено, что там и придется с ней разбираться.
С этой мыслью он и заснул, а с утра пораньше, как следует подкрепившись (подали ему яичницу, уснащенную зеленью, но Воллер не был слишком капризен), отправился побеседовать с заключенными – под выжидательным взглядом отца Джеремии, которому эта пара успела до смерти надоесть. С настоятелем Фелимид тоже переговорил, причем отец Джеремия был высказанным пожеланием крайне недоволен и твердил, что лгать ему не позволяют ни сан, ни возраст. На что Воллер возразил, что ложь во спасение человеческой жизни есть грех простительный и что этим настоятель, вероятно, избавит монастырь от многих неприятностей. Сей довод оказался решающим. Неприятностей монастырю хватило на годы вперед. И отец Джеремия, вздохнув, согласился.
С Сигвардом Фелимид встретился за обедом, причем не в трапезной, а сам пришел в келью, где Сигвард ночевал, и притащил с собой то, что удалось исхитить у отца эконома. На сей раз нашлось кое-что посущественней яичницы и вечной каши, которой зимой угощались незваные гости: и мясо, и сыр, и свежий хлеб, и кварта темного пива.
– Я обдумал то, что вы мне вчера сказали. И решил: было бы расточительством уничтожать то, что можно использовать. Особенно если само в руки попало.
– Вы о чем?
– О нашей паре, естественно. Я тут им объяснил, насколько неблагоразумно было бы сейчас возвращаться в Нессу. Обрисовал им масштабы разрушений… кстати, разрушения и впрямь велики, но большей частью они затронули окраины Нессы. Дворец Убальдина, например, не слишком пострадал, да и то адмирал уже затеял его перестройку. Но это так, к слову. Итак, единственная возможность для них прожить безбедно – это вернуться в Тримейн.
– В объятия канцлера? Или Святого Трибунала?
– Полагаю, обоих. У Дороги, как вы сами видели, в столице людей достаточно. Но в окружении Сакердотиса нам человек не помешает. А уж получить доступ к документации Дома Трибунала – такого нам еще никогда не удавалось.
У Сигварда это заявление восторга не вызвало.
– Не много ли самонадеянности? Я понимаю, что Дорога Висельников привыкла использовать людей… но этот… он же предает как дышит!
– Верно. Он постоянно лжет, в том числе и себе. Но это свойство тоже можно использовать, верно? Пусть лжет тем, кому надо. А если попытается предать, у нас будет возможность сделать так, чтоб он умер долгой и мучительной смертью. Причем не от наших рук. Можно многое сказать о генеральном судье, но он – не лицемер, и церковные обеты для него – не пустой звук. Поэтому достаточно, чтоб он ознакомился с брачным свидетельством. Но я постараюсь, чтоб Отто-Карл своею рукою написал некоторые письма, изобличающие его перед обоими господами. Ну а прелестная Маджента… грех разлучать такую чудную пару. Они будут следить друг за другом, запугивать друг друга, бояться друг друга, доносить друг на друга. Полагаю, жизнь в змеиной яме покажется раем рядом с такой семейной идиллией.
– Предположим. Но у Сакердотиса может возникнуть желание сразу с ним расправиться. Ведь «кузина Карлотта» провалил задание.
– Ах, это… сущие пустяки. Что там канцлеру было нужно – тайные знания? Сделаем мы ему тайные знания. У Дороги всякие умельцы есть. К тому же Перегрин вроде бы не собирается сейчас покидать Открытые Земли. У него совета спросим. Он, конечно, шарлатан, но чтоб создать качественную видимость магии, и нужен шарлатан.
На сей раз Сигвард не стал возражать, но Воллер истолковал его молчание по-своему:
– У вас, конечно, есть все основания говорить о предательстве и доносительстве. Вас бы он выдал с огромным удовольствием и даже позабыл бы ради такого случая, чем это ему угрожает. Только вас, капитан, уже нет в живых. Я рассказал ему о вашей гибели при землетрясении. Со всеми подробностями. А отец Джеремия это подтвердил. Честным словом священника.
– И вы думаете, он поверил?
– Ну, офицеры ордонансной роты, до сведения которых я собираюсь довести эту трагическую новость, может, и не поверят. А вот Ивелин поверил безусловно. Потому что весть эта была сладка для его ушей. Он ею упивался. Вот еще одна причина отправить его в Тримейн. Он поспешит порадовать Генриха де Сальсу сообщением о гибели преступника. Может, даже расскажет генеральному судье, что это он сам вас убил. Да, скорее всего, именно так он и сделает.