Дорога во тьму
Шрифт:
– Он твой родной брат, Энджэль, скорее всего, он понял, что тоже хочет быть твоей семьей. Ты же замечательная крошка, ты озарила мою жизнь светом и наполнила ее счастьем своего присутствия. Я бы никому тебя не отдала, имей я на это право. Но тебе придется уехать, как бы не горько нам было это осознавать, – мать продолжала плакать. – Ты только знай, что, если понадобится, ты всегда можешь вернуться, мы будем рады тебе в любое время. – Она перестала стискивать меня в объятиях и посмотрела мне в глаза. – Ты запомнишь это?
Я кивнула, чувствуя, как рушится мой привычный мир. Все, что я знала и любила до этого дня, теперь мне не принадлежало. Я медленно обвела взглядом нашу маленькую гостиную, испуганные лица сестер, наши детские картинки, которые мать аккуратно развесила по стенам, мебель, утварь - больше ничего этого не останется в моей жизни. Давясь слезами, я бросилась обнимать эту милую женщину, заменившую мне родную семью. А настоящая «родная семья», в это время появившись на пороге, резко прервал наши рыдания:
– Я же просил поторопиться! Женщина, тебе что, повторять нужно?! – от его резкого голоса мы отпрянули друг от друга.
– Почему именно сейчас? – в отчаянии воскликнула мама. – Зачем забирать ее так рано? Энджэль хорошо у нас, мы ее любим и заботимся, ни в чем не отказываем. Девочка даже школу не окончила. Нельзя ли повременить?
Мама осеклась, ее слова были прерваны гневным взглядом Тирона, полоснувшим, словно лезвие.
– Я не обсуждать сюда приехал! Кажется, при расставании, пятнадцать лет назад, мы с вами все обсудили. У меня есть свой долг, вас это не касается. Ее место там, где я скажу, и ее предназначение выполнить то, что должна. Я не желаю тратить время на разговоры, женщина, поторапливайтесь, наш поезд уже скоро. И не советую ставить палки мне в колеса, вы не знаете меня, и советую не вынуждать к более близкому знакомству, вам это не понравится. Скорее всего, вами движет простая жажда наживы, я хорошо платил за приют для сестры все эти годы. Не надо говорить о заботе, если она вам ничего не стоила!
На мгновение, все мы замерли в недоумении от резкости и жестокости его слов, но, словно очнувшись, как испуганная мышка мать бросилась собирать мои немногочисленные пожитки.
– Я даже не попрощалась с отцом! – в панике выкрикнула я, осознавая, что мне уже ничего не поможет. – Почему я должна уезжать с тобой, я тебя не знаю!
– Отправишь письмо, - усмехнулся он, глядя на меня с легким презрением.
– И не задавай лишних вопросов, я не терплю этого, сказано уже достаточно, терпение мое на пределе, а сейчас пошевеливайся.
Как сомнамбула я отправилась вслед за мамой, которая помогла мне одеться по-дорожному, до этого я ведь ни разу не покидала пределов города и совершенно не представляла, что меня может ждать в будущем.
– Кулон твоей мамы в шкатулке, Энджэль, - всхлипывая, сказала мама, вытирая мои слезы, беспрестанно текущие из глаз.
– Еще я положила тебе яблочный пирог в дорогу, который приготовила к ужину, - последний раз целуя меня, сказала мать.
– Предайте отцу, братьям, Джоанн и Брайди, что я буду скучать по ним, жаль, что не смогла увидеть их.
– обняв сестер, попросила я. – А еще пастору передайте за все спасибо и книгу на столе, которую я не вернула.
Больше мне, кажется, сказать нечего и попрощаться не с кем, и, надев плащ, последний раз, обреченно посмотрев на свою бывшую семью, подхватив небольшой обшарпанный чемодан и сумку, я вышла из дома.
Слезы душили меня, а к горлу подкатывали рыдания, но, посмотрев на того, кто нетерпеливо ждал меня у изгороди, я не решилась давать себе волю. Этот человек, которому предстояло на долгие годы стать моей семьей, пугал меня, подобно дикому зверю, какими же глупыми и нереальными казались мне сейчас детские мысли о родных и близких! Никогда еще я так не ошибалась и не чувствовала себя такой несчастной, как сейчас.
Глава 05.
Не интересуясь моим состоянием, Тирон уверенно зашагал по направлению к центру городка. Оглянувшись на дом, чтобы сохранить его в памяти, и еще раз помахав матери и девочкам, стоявшим на пороге, я на ватных ногах заковыляла за ним. Сердце вдруг странно защемило, а глаза защипало. Наш пыльный грязный Титусвилл вдруг показался мне невероятно милым и родным. По пути, проходя мимо, простилась со школой. Новый учебный год недавно начался, но мне его уже не закончить. Несколько знакомых соседей удивленно смотрели нам вслед, наверняка новость, что от Стоунов забрали приблудную дочь, вскоре разлетится по округе.
Так, одним ничем не примечательным днем, закончилось мое спокойное детство, впереди маячила пугающая неизвестность.
Брат не обращал на меня внимания, не оглядывался, не особо заботясь о том, иду ли я вообще следом. А я, плохо соображая, пыталась хоть как-то навести порядок в мыслях, при этом стараясь не слишком отстать, ведь даже его равнодушная спина внушала безотчетную тревогу.
На станции в ожидании поезда мы также не разговаривали и не смотрели друг на друга. И вообще сегодняшний день, начавшийся так обыденно и заканчивающийся так неожиданно, казался мне каким-то нереальным, как будто все происходило во сне. Я много раз мечтала, как покину наш унылый скучный город, отправлюсь путешествовать, увижу таинственный и неведомый мир, уверенная, что никакого сожаления, прощаясь с неуютным Титусвиллем, не испытаю. В реальности все оказалось совершенно иным, будущее пугало, а прошлое стало намного дороже, чем казалось прежде.
Вот, пыхтя и пуская клубы дыма, к перрону тяжело подкатил паровоз, таща за собой пассажирский состав. Забегали носильщики, загомонили отъезжающие и провожающие. Я брела сквозь толкающуюся толпу, не испытывая ни малейшей радости или интереса к тому, чего раньше так сильно желала. За все годы, прожитые здесь, я ни разу не покидала города, наблюдая за поездами лишь издалека, когда грузовые тяжеловозы или пассажирские вагоны проезжали через поле недалеко от нашего дома, и скрывались за лесом. А я ведь тогда так завидовала тем, кто мог удобно расположиться в купе и отправиться в путь.
С трудом затолкав чемодан на багажную полку, я уселась на мягкий диван напротив брата и огляделась. На небольшом столике между нами на салфетке стояла электрическая лампа с зеленым абажуром, освещая все вокруг мягким светом. В тамбуре проводник топил печь, и в вагоне было очень тепло.
Небольшое помещение, рассчитанное на двоих пассажиров, пожалуй, показалось бы мне вполне удобным, если бы моим попутчиком оказался кто-то другой, более приятный. Даже волнения от предстоящей поездки и ожидания новых впечатлений я не чувствовала, скорее, странную пустоту в душе.