Дорога
Шрифт:
О том, что прорабом на стройке будет красивая девушка, все узнали сразу же и пришли в восторг. Но Потап быстро всем объяснил, что от Маргариты Савельевны надо держаться подальше, что она неприкосновенна, и с ней надо обходиться вежливо и тактично.
– Она прораб! Запомнили? Не женщина, не девушка, а прораб! – смотрел он строгим взглядом на сборную бригаду строителей.
– Ана ни женьщина, ана красавыца! – протянул с акцентом, смакуя каждое слова, армянин.
– Еще раз повторяю, Маргарита Савельевна прораб! И кто хоть пальцем до нее дотронется, будет иметь дело со мной!
– Ясьно! Так и сказаль би, что эта твая женьщина! – развел руками Армен.
– Всё, пошли работать. – скомандовал Николай Николаевич, не желая больше ничего объяснять. А сам повернулся и пошел в вагончик.
Потап знал, что именно сегодня ее мужа должны были положить в больницу на серьезную операцию, и он очень хотел отпустить ее домой, понимая ее состояние. Нет, она не сказала ему об этом, он вновь подслушал ее разговор по телефону. Конечно, было немного стыдно за то, что вроде бы как случайно подслушивал ее разговоры, но так само собой выходило, и он становился невольным слушателем всех ее проблем, которые она так тщательно скрывала и маскировала, изображая счастливую супругу и счастливую женщину вообще. Николай не мог завести с ней разговора на эту тему, потому что тогда, надо было рассказать, откуда он знает про ее проблемы, а это было не совсем красиво. Подсматривать и подслушивать за женщиной было не хорошо, и мужчина боялся выдать теперь уже и свою тайну.
А Коваль была молчалива, вида не показывала, а только иногда звонила куда-то, но разговаривала коротко, и вновь молчала. Она сидела за столом, рассматривая на компьютере проект нового комплекса. Потапов положил перед ней папку с чертежами и сметой, и тихо сказал:
– Тут все.
Маргарита молча взяла папку, развернула её и стала изучать проект новой гостиницы. Но, в какой-то момент, Николай Николаевич не удержался и тихо спросил:
– Рит, у тебя все в порядке?
Не глядя на него, она тихо поинтересовалась:
– Почему ты спрашиваешь? – а сама смотрела в папку, боясь выдать себя и свои проблемы.
– Просто… ты последние дни все время молчишь и думаешь о чем-то.
– Все хорошо. – соврала она, не желая загружать его своими проблемами.
– Ты скажи, если что. Может, я могу помочь.
– Нет, – ответила она и взглянула на него, отрываясь от бумаг, – я решу свои проблемы сама. Хорошо?
– Хорошо.
– Тогда говорим только по работе.
– Договорились! – согласился он, а сам хотел помочь, хотел сказать что-то, что могло бы утешить ее. А только тихо сообщил: – Рабочие разместились в вагончиках. Многие будут оставаться с ночевкой здесь, чтобы не мотаться по несколько часов до дома.
– Надо будет подумать про холодильники. А-то накупят продуктов в жару и отравятся еще.
– Я уже сказал, сегодня к вечеру привезут пару холодильников. Тем более, раз будем свою столовую для них организовывать, то там тоже нужны холодильники и не один.
– Хорошо. – согласилась с ним Рита и вновь уткнулась в чертежи и расчеты.
И вновь стена, которой она отгородилась ото всех, не желая впускать посторонних в свою жизнь. Она сильная, она сама со всем справиться, а советчики и жалельщики ей сейчас совсем не нужны.
К обеду позвонила свекровь и сразу поведала:
– Риточка, Дэна положили в больницу, и завтра утром ему будут делать операцию.
Коваль украдкой посмотрела на Потапова, а сама тихо поинтересовалась:
– Что он сказал?
– Сначала не хотел, а потом согласился. Только просил, чтобы ты приехала к нему вечером. – рассказывала женщина, а потом спохватилась и сообщила: – Да, и еще, он тебе там, что-то написал и положил в комод.
– Пусть лежит, мы договорились с ним.
– Ваши дела, сами разберетесь.
– Я приеду, что купить?
– Ничего. Сейчас ему ничего нельзя, а потом будет видно. – и поведала: – Я сегодня в храм ходила, помолилась за него. А еще записки написала, с батюшкой поговорила. Знаешь, и мне легче стало. Батюшка так долго со мной разговаривал, про жизнь, про смерть, все рядом.
– Я не хочу говорить на эту тему! – резко остановила ее Маргарита, не желая слышать ничего про смерть.
Потап сразу посмотрел на нее, но ничего не спросил, понимал, что разговор был личным, а в личное они договорились не вмешиваться.
– Прости, Риточка, прости меня! – заволновалась Наталья Дмитриевна. – Я понимаю, ты любишь Дэна, я тоже его люблю. Тебе тяжело и мне тяжело, поверь.
Рита посмотрела на начальника и тихо предложила:
– Давайте дома поговорим, здесь кругом люди.
– Да-да, конечно. Прости меня. – вновь извинилась свекровь.
– Вы заберете детей из школы?
– Да, конечно.
– Тогда, до вечера.
Маргарита отключила айфон и задумчиво посмотрела на монитор своего ноутбука. Хотелось плакать и не просто плакать, а рыдать от отчаяния и безысходности. Но больше всего, она хотела быть рядом с любимым мужем, держать его за руку, смотреть в его большие зеленые глаза и верить, что все будет хорошо.
Потапов украдкой посмотрел в ее сторону, но промолчал, делая вид, что занят своими делами.
Коваль справилась с нахлынувшими переживаниями и вновь принялась за работу. Она понимала – если не работа, она сошла бы с ума, оставаясь один на один с такими сложными проблемами.
В обеденный перерыв девушка уселась в вагончике и набрала номер Дэна. Потап вышел, закрыл за собой дверь, не желая ей мешать, а сам уселся недалеко на лавочку и закурил.
Дэн сразу взял трубку и тихим голосом заговори:
– Привет, любовь моя, как дела?
– У меня все хорошо. – отозвалась она и была рада услышать его голос. – А ты как? – а сама встала, прошла к двери и распахнула ее настежь, впуская приятный весенний воздух в душный вагончик.
– Ну, как я? – отвечал ей супруг. – Настраиваюсь на операцию.
– Все будет хорошо.
Николай Николаевич курил сигарету и понимал, что он вновь становиться невольным свидетелем ее разговора с мужем. Было одно желание встать и уйти, но идти особо было некуда, и он остался курить на лавочке.