Дорогами илархов
Шрифт:
– Ты не врешь?
– Когда я тебе врал?
– Прости. И что дальше?
– Дальше, – горько усмехнулся Фидар. – Дальше налетели гитайры Филиппа. Еле ушел. Убегал так, что чуть коня не загнал. Помнишь, у меня тогда Сарыстыр был? Быстрый конь. Он меня спас. Мне весь плащ копьями изодрали, – стыдно вспоминать. Потом мы просили у македонян забрать тела убитых воинов. Из двух сотен нашего отряда пятьдесят человек полегло.
– Да, я помню, доходили вести, – кивнул Спитамен.
– На переговорах встретил я тогда македонянина, старого воина. Парменион его звали. Спросил, что за мальчишка в их отряде? Он ответил, что это сын Филиппа. И не мальчишка вовсе – конницей
– Про него много чудес рассказывают, – безразлично махнул рукой Спитамен. – Но его правлению скоро придет конец. Дараявуш соберет огромную армию. Мне приказано не жалеть золота. Скоро сюда прибудут сколоты. Потом я переберусь через Дон, буду просить воинов у роксоланов. Помнишь бесстрашного воина Скопаса?
– На Скопаса не рассчитывай.
– Почему?
– Он пал в бою.
– Могучий непобедимый Скопас? – не поверил Спитамен. – Хотел бы я посмотреть на того смелого ксая, что смог одолеть этого быка. Наверное – великий воин? – Он отпил вина. – А что за мальчишка с тобой?
– Был рабом у языгов.
– Но он же с оружием? Разве рабам разрешают носить оружие?
– Я освободил его.
– Ты не можешь так поступать, – недовольно покачал головой Спитамен. – По законам степи – это неслыханное преступление. Ладно бы ты его увел, отбил и заставил служить себе… Но позволять невольнику носить оружие – это неправильно.
– Я сам был рабом. Я – живой-убитый, – мне все можно. Мара разрешила мне его освободить.
Спитамен схватился за амулет, висевший на шее.
– Не упоминай так часто имя ее. Накличешь беду. Если Черная Мать разрешила – спорить не буду. Но зачем ты его теперь таскаешь с собой?
– Хочу воина из него сделать. Я клятву дал перед Савром.
– Из этого худющего ягненка сделать воина? – усмехнулся Спитамен. – И чем невольник-мальчишка заслужил такую честь?
– Это он убил Скопаса.
Спитамен долго молчал, удивленно уставившись на Фидара.
– Смеешься надо мной, – фыркнул недоверчиво он. – Скопас копьем пробивал эллинский гоплон55. Топором мог голову расколоть на две части…
– Исмен! – громко позвал Фидар.
Мальчик в это время, раскрыв рот, слушал воинов. Смельчаки собрались в круг и хвастались боевыми подвигами, показывали шрамы, сравнивали длину клинков, чеканные узоры на ножнах. Услышав зов, он вошел в шатер. Спитамен окинул его пристальным взглядом.
– Исмен, покажи ему свой меч, – попросил Фидар.
Мальчик снял с пояса акинак и протянул Спитамену. Тот отставил чашу и обеими руками, выказывая большое уважение к оружию, взял клинок. Оглядел со всех сторон узор на ножнах. Крылатые грифоны с головами хищных птиц когтями и клювами терзали лошадей. Олени убегали от волков. Гуси летели, расправив крылья. И каждую картинку отделял косой крест с завитками на концах. Спитамен вынул на два пальца острый клинок, затем отдал меч обратно Исмену.
– Убедился? – спросил его Фидар.
– Ты знаешь, чей это меч? – спросил Спитамен, в упор, глядя в глаза Исмену.
– Вождя роксоланов Скопаса, – не смутился мальчик.
– Ты честно присвоил его себе?
– Да! – твердо ответил Исмен.
– Где прежний хозяин этого клинка?
– Тело его спит в кургане. А душа пирует вместе с Папайем.
– Ты ему помог увидеться с богом?
– Я. Савр – свидетель, – честно признался Исмен.
– Садись, – решительно сказал массагет мальчику, указывая место рядом. Приказал слуге: – Еще одну чашу для юного воина.
– Ему рано пить вино, и он еще не посвящен в ксаи, – напомнил Фидар.
– Если у него в руках акинак, обагренный кровью сотен славных воинов, он – ксай.
– Не ксай он. Савр еще его не признал.
– Откуда ты знаешь? Любой воин из моего окружения, если бы принес этот меч – стал бы сразу моим товарищем.
Исмен, ничего не понимая, взял из рук слуги золотую чашу с темно-красным терпким напитком.
– Расскажи, как ты убил Скопаса, – попросил Спитамен.
– Попал стрелой ему в глаз, – просто ответил Исмен.
– Слышал? Он не бился с ним на мечах и на копьях, – встрял Фидар.
– Все равно! – упрямо стоял на своем Спитамен. – Часть силы Скопаса перешла к нему. Ты же не можешь этого отрицать!
Снаружи послышались крики, шум. В шатер заглянул слуга и сообщил, что идут сколоты. Воины поднялись, вышли наружу. Исмен пригубил вино и скривился: ну и кислятина. Отставил чашу, последовал за Спитаменом и Фидаром.
Сколоты
На западе степь посерела от клубов пыли. Вскоре можно было разобрать всадников, скакавших на низкорослых крутобоких лошадках. Все бородатые, в островерхих шапках. У правой ноги копье привязано к чепраку. За спиной гориты с тугими луками и стрелами. Одеты всадники в грубые кожаные куртки, расшитые зверями и птицами. Анаксириды с потертыми коленями. Прочные сапоги, крест-накрест перехваченные шнуром. Вся эта лавина издавала ужасный шум: ржала, гикала, улюлюкала. Впереди всех ехал старый воин, обвешанный золотыми побрякушками: широкое ожерелье с фигурками животных, браслеты на руках в виде змеек, тяжелые серьги в ушах, височные золотые украшения. На холке его коня лежала убитая лань. Он скинул тушу на землю и закричал:
– Разделайте ее. Пусть женщины приготовят мое любимое кушанье из ее печени с молоком.
Воин лихо спрыгнул с коня, разминая затекшие кривые ноги. Слуги тут же подхватили узду.
– Отважный Заратат-ксай, – воскликнул Спитамен. – Пусть Гайтасир всегда скачет с тобой рядом.
– Савр пусть оберегает тебя, – приветливо ответил воин. – Ты ждал вождя сколотов, я прибыл на твой зов.
– Приглашаю тебя в мой шатер.
– Спасибо за приглашение Спитамен-ксай, но я не люблю шатры, – вежливо отказался Заратат. – Вот, мой шатер, – он поднял руки, указывая на небосвод. – Лучше я тебя приглашу в свой.
Слуги расстелили на небольшом бугре множество ковров и подушек. На них уселся вождь, скрестив ноги, указал справа от себя место Спитамену. Около сотни приближенных к вождю воинов расселись кругом: кто постарше – ближе, на ковры, помладше – дальше, на подстилки из шкур. Перед вождем поставили низкий изящный столик с резными ножками ассирийской работы. На столик выставили три глубокие чаши. На первый взгляд, даже не понятно, из чего сделаны чаши, белые и гладкие, отделанные золотом.
– Прошу на праздник, братья мои, – вежливо произнес вождь сколотов, обращаясь к чашам, и объяснил Спитамену. – Это мои злейшие враги. Ох, и славные были воины! Но я их одолел. В знак глубочайшего уважения, я сделал из их черепов чаши, и теперь духи этих славных воинов присутствуют на каждом моем застолье.