Дорогая моя…
Шрифт:
– Никакого секрета нет. Могу даже повести тебя с собой, никто не будет возражать. Вполне приличная компания, есть даже один известный драматург, близкий друг министра, никаких барыг и воров в законе.
– И ты… что… этим зарабатываешь на жизнь?
– И очень неплохо. А что тебя смущает?
Она помолчала, немного подумала, а потом и вовсе не ответила.
– А основная профессия до того как ты стал игроком у тебя значит была джазист?
Вопрос заставил его задуматься, он, будто не совсем был уверен в том, что говорил
– Забыл? – насмешливо спросила она.
– Нет, просто я сейчас подумал, как это у тебя прозвучало: какая была профессия? Почему была, подумал я, но… кажется, на самом деле я её утратил.
– Можно узнать, что?
– Конечно. Я играл джаз, но это не было профессионально, это я немного приврал, скорее это было хобби. А то, что я любил… и что утратил… это… – он замолчал.
Она немного подождала, потом спросила:
– Что?
– Я писал песни…
– Правда? Популярные?
– Не очень, – признался он, отмахнувшись.
– Ну-ка, напомните какую-нибудь, – попросила она с любопытством.
– Здесь нет пианино, – сказал он.
– А вы напойте…
– О-о-о! – шутливо-возмущенно произнес он.
– Ну, пожалуйста, – попросила она почти умоляюще с каким-то детским любопытством. – Пожалста-пожалста!
Он без дальних слов тихо напел мелодию.
– О! – воскликнула она негромко. – Эту я знаю, она была популярной, песня моей юности, мы, девчонки в школе её часто мурлыкали…
– Так я и выбрал более-менее популярную. Как я хитро поступил, а?..
– Да. А сейчас, значит, вы не пишете песен? Как жаль. А почему?
– Это интервью? Давненько я не давал интервью… А песни… Уже давно, давно, давно иссяк источник… Я примерно так и ожидал, хорошее не может длиться вечно.
Она улыбнулась.
– Ну, теперь мы можем снова перейти на «ты»?
– Да, – сказала она. – Конечно.
Потом они долго молчали, попивая пиво и глядя друг на друга, не испытывая при этом никакой неловкости, как обычно бывает, когда малознакомые еще люди подолгу разглядывают друг друга. Кафе понемногу заполнялось: молодая пара села за соседний столик, неподалеку уселось семейство с девочкой лет семи и со спящим малышом в коляске, компания молодых людей шумно рассаживалась в отдаление.
– Что? – тихо спросила она, заметив его погрустневший взгляд.
– Так. Думаю…
– О чем?
– У Вселенной нет границ, нет начала, нет конца, середины, – он вздохнул. – Это меня нервирует.
Она тихо рассмеялась.
– Понимаю, – сказала она. – Но это не мешает играть в карты?
– Нет, слава Богу. Не то у меня бы вообще ничего не осталось. Я не только в карты умею, еще в нарды, в домино, в общем – во все игры, приносящие выигрыш.
– И как обычно – приносят?
– Что приносят?
– Выигрыш, что же еще?
– Ты не поверишь, но постоянно… Это просто какое-то наваждение… в хорошем смысле… Я постоянно выигрываю. Тьфу-тьфу… –
– Отчего же. Верю, – сказала она, потеребила свою сумку, посмотрела на него. – Если я закурю, это будет нервировать тебя меньше, чем вселенная без границ?
– Пожалуйста, кури, – сказал он.
Мимо кафе, на открытой веранде которого они сидели, прошла толпа молодых людей в шортах, пересекая площадь; толпа что-то нечленораздельно и вразнобой кричала, так что, ничего нельзя было понять, но расторопный официант принес информацию.
– Какой-то придурок выступил в прессе, что мужчин, носящих шорты надо облить кислотой, вот они и возражают… – сообщил официант. – У вас все в порядке?
– В смысле – есть ли у нас шорты? – спросил Р.
– Нет, за столом, я имею в виду… – улыбнувшись, показав, что оценил шутку, сказал официант.
Когда они прогуливались по центральной улице, многолюдной, по случаю воскресенья, он сказал, обернувшись и поглядев ей в глаза:
– У тебя серые глаза. Серые, да? Не ошибаюсь?
– А часто ошибаешься?
– Не совсем уверен, – он приблизил лицо почти вплотную к её лицу, будто пытаясь разглядеть, и со стороны могло показаться, что хочет поцеловать.
– Ну-ну-ну… – сказала она, хмурясь. – На улице…
Некоторое время они молча прогуливались, и как ни странно, он не встретил ни одного знакомого, коих, как обычно встречал немало, особенно в воскресные дни на улицах города.
– Ты что-то хотел сказать, – произнесла она утвердительно.
– С чего ты взяла?
– А разве нет?
– Хотел, – он помолчал и после паузы проговорил. – Знаешь, был старый фильм, который я давно забыл. Но до сих пор помню его нелепое название: «И это все о нем».
– И что?
– А то, что мы говорили только обо мне и ничего о тебе… Расскажи о себе…
– Но ты же у нас предсказатель, может, и прошлое угадаешь?.. – усмехнулась она.
– Вряд ли, даже пытаться не буду, – сказал он. – Я не Нострадамус.
– Все же попытайся.
– Ты выиграла конкурс красоты «Мисс Вселенная» в одна тыща семьдесят пятом году.
– Если это комплимент, то он дурно пахнет. Мне гораздо меньше лет.
– А сколько?
– Полагаюсь на твою природную проницательность, как ты утверждаешь, – с издевкой в голосе закончила она.
Они уже давно ушли с центральной улицы, не замечая этого, занятые только друг другом, и теперь шли по какому-то закоулку с низенькими одно- двухэтажными домами, с щербатым, грязным тротуаром.
– Где это мы? – спросила она.
Он молча пожал плечами и вдруг, обернувшись к ней, схватил её за плечи и поцеловал в губы долгим, нежным поцелуем. Это было неожиданным для неё, но она, тем не менее, спокойно приняла поцелуй, хоть и не ответила на него. Потом она посмотрела ему в лицо изучающим взглядом.