Дороги через время
Шрифт:
Цирк пробыл в городке до сентября 1916 года. Вольдемар за это время раза три написал Алексею письма, тот отвечал ему. В феврале 1917 года царь Николай II отрёкся от престола, и власть в России перешла Учредительному собранию.
В городок приехали несколько человек на легковых автомашинах. Они долго кричали о чём-то на площади, потом поехали в поместье к Воронцовым, и там они бузили несколько часов. Затем незваные гости связали мадам Воронцову, видимо, хотели, чтобы она сказала, где прячет деньги. Но все свои активы она хранила в банке.
Неизвестные уехали, а мадам так и осталась лежать в гостиной связанная, без признаков жизни. Было похоже, что у неё остановилось сердце, хотя многим тогда казалось, что у неё его нет.
Когда её нашли, она уже умерла и была холодной. После похорон мадам за Григорием приехала его тётка София и увезла его в город Воскресенск Московской губернии. Тётка и до революции была небогатой, а после неё и вовсе едва сводила концы с концами. Но Алексей ходил туда, только в школу, а жил у Семёна. Она устроилась работать в какое-то госучреждение, паёк там был небольшой, но им двоим хватало. Своих детей у неё не было, и она всю свою жизнь посвятила Григорию. В октябре 1917 года к власти в стране пришли большевики. Все перевернулось с ног на голову. Порушились многовековые устои. Кто был никем, тот стал всем, и наоборот. Но те, кто был всем, просто так свои
привилегии отдавать не хотели. Началась Гражданская война.
В 1918 году Алексею исполнилось 16 лет. Семён посоветовал ему переписать метрику. Тот согласился, и они вместе пошли к священнику. Батюшка был понимающий и пошёл им навстречу. В графе «отец» вместо графа Михаила Васильевича Воронцова у Алексея теперь стало написано: Семён Завалов, кузнец.
Когда мама умерла, Алексей как-то сник и посерел, а Семён ходил сам не свой, даже кузницу свою закрыл. Не мог ни пить, ни есть. Так промучился два года, а весной 1919 года умер. Видно, мадам, что заварила эту кашу, увела всех за собой на тот свет.
В это время в городе стоял полк белогвардейцев. Алексей хотел примкнуть к ним. Он не очень понимал, за кого идти воевать. Степан отговорил его, сказав, что эти стоят за дворян.
В их компании было пять человек. Самый старший Степан, ему уже 17, остальным по 16, как Алексею. Его все слушались, старшим в их группе, конечно, был он. Ребята сначала хотели присоединиться к анархистам, затем к эсерам. Пока думали и решали, в город пришёл отряд Красной армии, во главе которого стоял старый знакомый Алексея товарищ Вольдемар.
Он рассказал ребятам обо всех партиях, пояснил, кто из них, чего добивается. С его слов ребята поняли, что самая лучшая это все-таки партия большевиков. Все они напросились в отряд к Вольдемару. Оказалось, что зовут командира просто Владимир, а Вольдемар это цирковой псевдоним.
Поскольку ребята отлично ездили верхом, стреляли, метали ножи, знали приёмы джиу-джитсу, Владимир определил их в разведчики. Ребята легко влились в отряд, и через неделю научились стрелять из винтовки и пулемёта. В бою они тоже показали себя хорошо. Труса не праздновали, от врага не бежали, спину противнику не подставляли. Чем заслужили уважение своих товарищей.
Однажды под Рязанью группа Алексея въехала в бандитское село. У одного из богатых домов стояли три тройки, запряжённые в тачанки с пулеметами «Максим». Друзья впятером подъехали к избе. Из ворот как раз вышли человек 15 сильно пьяных мужиков. Алексей не любил убивать крестьян, хоть они и были бандитами. Он считал, что в их головах стоит такой же туман, какой совсем недавно был и у него самого. Рядом с калиткой, внутри забора, валялась дубинка, которой обычно забивают быков и поросят. Алексей подхватил её и отдубасил всех вышедших из дома бандитов. Те попадали, а ребята попрыгали в тачанки и умчались восвояси. Поскольку все в селе были пьяными, никто за ними
даже не поехал.
Кони на тачанках были подобраны специально. Первая была запряжена вороными, вторая гнедыми, а третья Орловскими. Но Алексей очень не любил тройки. Он считал, что тянет только коренная, а пристяжные халтурят и ленятся. Ему больше нравились пары, где обе лошади тащат одинаково, не схалтуришь.
И он переделал все бандитские тройки в пароконные упряжки. Чтобы экипажи тачанок оказались полными, ребята подобрали себе ещё одного парня, подходящего им по возрасту, и стали крошить из пулеметов как бандитов («зелёных»), так и беляков.
Отряд перекинули в Тамбов, потом под Киев, а затем на юг Украины, где они успешно били немцев, били белых, били петлюровцев и банды батьки Махно. А потом стали бить белополяков.
Однажды Алексей со своими разведчиками узнали, что батька Махно покупает патроны и снаряды у одного из командиров бронепоезда, которые в большом количестве бороздят по просторам юга России. Алексей узнал, в какой деревне останавливаются морячки-анархисты попить самогонки. У трактира его бойцы устроили засаду и стали ждать, когда у кого-то наполнится мочевой пузырь. Три морячка по одному выходили справить нужду, тут-то ребята их всех оглушили и раздели.
Сделка по продаже оружия должна была произойти на следующий день. Махно менял продукты на патроны. Чтобы подстраховаться, в полукилометре от условленного места встречи батька поставил две полевые пушки.
Когда к бронепоезду подъехали с десяток подвод, набитых доверху мешками с продовольствием, Алексей и его друзья на трёх тачанках двинулись к пушкарям. У тех никаких подозрений не возникло, ведь за пулемётами сидели морячки. Семь человек артиллерийской обслуги быстро оглушили и связали. Теперь нужно было сорвать сделку, а ещё лучше уничтожить боеприпасы. Друзья развернули орудия в сторону бронепоезда, предварительно спрятав тачанки в небольшой балочке по соседству. Там уже находились лошади из упряжек к пушкам.
Огонь по бронепоезду открыли, когда из вагонов уже начали выносить ящики с боеприпасами. Третий снаряд залетел в открытую дверь артиллерийского погреба, раздался сильный взрыв. Ребятам повезло, они взорвали бронепоезд. Ещё двумя снарядами подбили паровоз.
Сделав ещё три выстрела, друзья уничтожили орудия. Но тут с поврежденного бронепоезда по ним открыли ответный огонь, а махновцы ринулись в их сторону на конях и телегах. Ребята не стали отстреливаться, а прыгнули в тачанки и помчались в сторону леса. Там можно было укрыться от артиллерийского огня. С горящего бронепоезда продолжала стрелять одна трёхдюймовая пушка. Тачанки помчались к лесу, а отвязанные лошади с батареи батьки Махно неслись за ними, мешая бандитам вести прицельный огонь.