Дороги сказок
Шрифт:
– Привет, Степан.
– Привет…, - Загоруйко упёрся взглядом в подтаявший сугроб у завалинки, покраснев, как маковый цвет. Как всё запущено-то…
– Я это, – промямлил Степан.
– Стёпа, ты рожай быстрее, не тяни резину.
– Ну, это, лучше в доме…
– Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял, – Вадим пригласил краснеющего мужика в дом, на всякий случай оценивая состояние его ауры и цветовую гамму органов. На первый взгляд всё было в порядке, гость просто светился богатырским здоровьем. – Слушаю, Степан Борисович.
Загоруйко
– Я это, – завелась волынка по второму кругу, – Вадим Михайлович, с девками…, бабами у меня…, того…
– Только не говорите мне, что ни разу ещё не "того", – усмехнулся Вадим.
– Да нет, того, но у меня не того…, не стоит, вот…
– Интересные пироги, а как же вы с Антониной?
– Ну-у, мы ещё…, она такая…, ну-у…, - лицо Степана стало настолько пунцовым, что переспелые помидоры скисли бы от зависти.
– Ладно, – Вадим еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться в голос. Похоже, у Степы был сдвиг в мозгах и проблемы прятались в психологическом буреломе, в остальном здоровья у него было, хоть отбавляй. – Помогу я вашему горю или счастью, тут как посмотреть. Железные деньги есть с собой?
– Есть, – Степан пошарил в кармане штанов, выудив оттуда три металлических десятирублёвки. – Вот, больше нету, я сбегаю, принесу ещё, если надо.
– Стой. Куда собрался? Трёх десяток хватит.
Вадим забрал у него монеты и демонстративно пошептал над каждой, после чего протянул их хозяину:
– Держи, я тут заговор сделал на мужскую силу, сошьёшь в трусах кармашки, в них будешь вкладывать монеты. Трёх дней хватит за глаза, чтобы всё наладилось. Одна десятирублёвка на один день, смотри, не переборщи, Казанова.
– Спасибо, – Загоруйко смотрел на блестящие дензнаки, как на величайшее сокровище. Да-а-а, припекло мужика, ни отпечь, ни пережарить. – До свидания.
Прошла неделя, Вадим пошёл за хлебом в продуктовый магазин, возле которого встретил буквально светящихся счастьем влюблённых голубков. Судя по довольному виду Антонины, в постели у них было больше, чем отлично, что подтвердилось через несколько секунд. Загоруйко незаметно подмигнул благодетелю и показал ему большой палец. Самовнушение – вот великое чудо! "Благодетель" улыбнулся в ответ и встал, как вкопанный. Доигрались голубки – в животе Антонины горела яркая искорка…
– Степан Борисович, Антонина Сергеевна, можно вас на минутку?
– Что-то случилось? – тень беспокойства набежала на лицо Степана.
– Можно и так сказать. Извините, что вмешиваюсь в вашу личную жизнь, но, какие у вас планы?
Степан расплылся в улыбке:
– Мы заявление в ЗАГС подали, если ты про это?
– Хорошо, – тут Вадим позволил себе расслабиться и улыбнуться в ответ. – Антонина Сергеевна, вы, – шепнул он будущей мадам Загоруйко, указав взглядом на плоский, скрытый шубкой животик, та мило покраснела и неверяще стрельнула глазами. Вадим подтвердил новость тихим
– Поздравляю. И с тем, и с другим.
О том, что ему не поверят, он не думал. Новость, что в посёлке появилась вторая Ширшиха, точнее Ширших, а ещё точнее, что Белов оказался знахарем, давно разлетелась по дворам и была достаточно обсосана на кухонных посиделках. Бабы доказывали друг другу, что они знали, что по другому просто быть не могло. Кто, скажите, в здравом уме будет жечь покойников? Вадим чуть не выпал в аут, когда узнал, что ещё его дед летал на шабаш… Какие сказки тысячи и одной ночи? Вы по российским деревням пошукайте, вам та-ако-ое порасскажут.
– О чём вы шепчетесь? – вновь проявил беспокойство Степан.
– Да так, о своём, о женском, – отмахнулся Вадим, направляясь в магазин. – Тоня как-нибудь расскажет. Ещё раз поздравляю.
– А? Ну, ладно, спасибо.
– Спасибо! – крикнула Антонина, обрадованная доброй вестью.
– Чёрт…, - несколько минут напряжённой тишины, и хриплый голос вновь поминает нечистого, – ЧЁРТ!
Обладатель хриплых обертонов вскочил с удобного кожаного кресла на колёсиках (от резкого движения со стола слетело несколько листков, но человек не обратил на них никакого внимания, все его мысли были заняты другим), прошёлся перед своим рабочим столом, постучав костяшками пальцев по рабочей поверхности предмета интерьера.
– Чёрт! – в третий раз разнеслось в кабинете. Говоривший, прищурив глаза, посмотрел на интерком. Со стороны могло показаться, что аппарат офисной связи неким образом загипнотизировал человека.
Закончив буравить интерком взглядом, человек протянул к нему руку, придавив толстым пальцем одну из кнопок.
– Слушаю вас, Илья Евгеньвич! – из динамика громкоговорителя донёсся приятный женский голос.
– Настя, вызови ко мне Савушкина.
– Его нет…
– Как нет? – удивился Илья Евгеньевич.
– Вы же сами разрешили ему выезд в город, – секретарша выдала не меньше удивлённых тонов, поражаясь забывчивости шефа, за которым ранее ни разу не замечалось склероза.
– Да-да, припоминаю. Как не вовремя… Кто-нибудь живой из его заместителей есть?
– Иону.
– Угум, Василий с физической фамилией…
– Пригласить?
– Будь добра и, Настюш, сооруди мне кофейку.
– Что-нибудь ещё?
– Нет, спасибо.
Закончив разговор и собрав с полу рассыпавшиеся бумаги, Керимов застыл посреди кабинета, провалившись в тяжёлые думы.
– Что это, ошибка или…? – спросил он у самого себя, оборвав мысль на полуслове. – Если…, нет, невозможно…
Тут в дверь осторожно постучали.
– Разрешите? – в кабинет опасливо заглянул Василий Иону, успевший навести справки у секретарши шефа, колдовавшей у кофеварки, что тот несколько не в настроении.