Дороги Солана
Шрифт:
Вокруг на многие метры виднелись лишь деревья и кустарники. И все сплошь незнакомые, ну мне так показалось. Девчонка все — таки не выдержала и вцепилась в меня стальной хваткой:
— Я боюсь, — пролепетала она.
— Я тоже, мать твою, — отцепляя ее пальцы шепотом сказала я, — и не кричи, вдруг здесь опасно, а мы верещим, как оглашенные. Ну же приди в себя, — уже строже сказала испуганной девушке, — ты же книги про попаданок читала, вот и радуйся, скоро к нам принцы заявятся и будут перед нами штабелями укладываться, — а самой так муторно на душе стало, давно я не верю уже в розовые сказочки.
Лес
Янка видимо все еще не осознав наш полный капец, чуть не кинулась в сторону шума, наверно надеялась там помощь найти, но я ее остановила и приложила палец к губам. Сделала страшные глаза, они у меня по утрам и так на лоб лезут от кофе, а тут еще испугалась сильно. Девчонка впечатлялась и замерла. Потом мы тихим шагом крадучись потопали в сторону шума, все — таки лучше знать, что тут происходит. А на большой поляне, располагался на обед, или ночлег не поняла, какое здесь время суток, большой караван. Что стало немного спокойней, это были люди.
Может у них зубов не тридцать два, а сорок, или ребра сплошняком идут, то нам не понятно, а вот общее впечатление — люди. И что интересно мы этих людей понимаем. Говорят, они не на русском, но понятно, и от этого мозги словно с хлопнулись и так плохо сделалось, что я стала падать на землю цепляясь за ветки. Хорошо хоть в общем гаме меня не было слышно, видимо остановка здесь постоянная поэтому не ожидают гостей.
Янка молчала с широко открытыми глазами и видимо тоже переживала наше приключение. Я стала наблюдать за людьми и поняла, что одеты они прилично, то есть не видно черепов разных или других странных знаков, говоривших об их вкусовых пристрастиях к поеданию себе подобных, то есть, что они каннибалы. А что… это наверно самый большой страх всех попаданцев, оказаться в чьём — нибудь желудке.
— Вы чего здесь, — вдруг раздался голос над нашими головами, — чего прячетесь?
Видимо рассмотрев нас красавиц, мужик замер со стеклянными глазами. Потом чуть помешкав еще раз нас осмотрел и сказал:
— Сидите тихо не дай боги Олдеры вас учуют, беды не оберетесь, и чего поперлись в эту сторону дуры.
Как — то жалостливо посмотрел на нас и пошел в сторону своих:
— Я скоро приду, тихо сидите, принесу тряпки бабские, чтоб хоть не так вас видно было, потом поговорим. Ох и лихие времена… — проговорил уже скорее для себя. Мы с Янкой переглянулись.
— Это что сейчас было? — раскрыв от удивления глаза спросила девчонка.
— Ждем, — сказала я, — вроде мужик нормальный, ты на наш прикид посмотри, потом удивляйся, почему он нас сразу в дурку местную не отвел. Видишь пару баб там ходит, а в чем они ходят, видишь?
Янка внимательно посмотрела на шевелящийся муравейник из людей и кивнула:
— Дааа, — оглянула наши джинсы и футболки с короткими рукавами, на ней она еще и просвечивается, видны ореолы и стоящие то ли от прохлады, то ли от страха соски.
— Мы не тренде, — сказала я, чтоб ей еще понятней было, — мужик видимо решил нам таких же юбок до пола, да платки с куртками принести. Не будем выделяться, а вот с этими Олдерами не понятно, то ли местные полицаи, то ли бандиты. Давай немного в сторону
Янка, конечно, лишь кивнула, к сказанному не добавишь, все ясно. Мелькнула даже мысль вообще смыться от греха подальше, но я хоть и росла в деревне, огонь без спичек разжечь не смогу, и вообще страдаю топографическим кретинизмом, в двух соснах заблужусь. Но всё — таки спросила у Янки:
— А ты как, с природой, дружишь? — Янка непонимающе скривилась, стараясь понять, что мне надо, — умеешь корзины плести, кроликов разделывать, огонь разводить без спичек, ну или на худой конец по разным ориентирам в лесу ходить.
Девчонка округлила от страха глаза, замотала головой и выдавила из себя:
— Нет…
— Я так и подумала, — вздохнула, — тогда идем чуть в сторону, главное больше никому на глаза не попасть.
Мужик вернулся не скоро уже стало смеркаться. Нашел нас на удивление быстро и обрызгав какой — то водой кинул в нас тюком с тряпками. Я так быстро давно не одевалась. Потом он повел нас в лагерь, платки были так надеты, что лицо почти скрывали, он еще нас наклониться заставил, так и шли, словно монеты потеряли. Потом он затолкал нас в одну из палаток, а сам пошел дальше, что — то насвистывая. В палатке шатре, сидело две женщины. Одна уже в возрасте с седыми волосами, вторая рыжая, прям огненная. Они молча нас разглядывали, а мы их.
— Вот вы какие, — усмехнулись седая, — гости из других миров.
Я поняла, что здесь можно поживиться информацией и сразу сделал самое простое и располагающее лицо, на которое была способна:
— Здравствуйте, — наклонила голову обозначая поклон, — а мы значит не первые, раз вы так спокойно об этом говорите.
— Садитесь, — кивнула на выделанный узорами войлок, — вы не частые гости, но мы знаем. Не повезло вам.
— Почему? — спросила Яна, она быстрее меня села на подстилку и сейчас с интересом рассматривала молодую девушку.
— Это земли Олдеров, а они обращаются с женщинами, как со скотом, если она не избранная.
У нас одновременно округлились глаза, а женщина переменила тему:
— Вы наверно голодны, поешьте, никогда не знаешь, что может случится через минуту и лучше всегда иметь сил про запас.
Отказываться от еды не стали. Девушка принесла маленький столик поставила перед нами и стала выставлять еду на деревянных дощечках и в глиняных пиалах. Мясо, варенные овощи какая — то каша с мелко нарезанной зеленью. Я с сомнением посмотрела на Янку, которая уже уплетала в обе щеки и подумала, а не ядовиты ли для нас эти продукты.
— Вы нормально принимаете нашу еду. — Проговорила седая.
— Как вас зовут? — все — таки решила быть до конца приветливой, — меня Горелова Ольга Николаевна.
— Меня Яна Самохина. — Тут же дополнила землячка.
— Вам мое имя не к чему, — махнула рукой женщина — если выберемся из лесов Олдеров, тогда и скажу.
Я чуть не подавилась:
— Что с такими как мы, делают Олдеры.
— Они делают это со всеми женщинами, которые попадают на их территории и не имеют мужа или отца, другое родство для них не важно. Все становятся рабынями, а рабыни у них долго не живут.