Дороги. Часть вторая.
Шрифт:
— Любимый, — сказала она тихо. Арнис прикрыл глаза.
— Иль... я просто помираю, когда ты так говоришь.
— Любимый, — повторила она. Потом, помолчав, вдруг сказала, — и все-таки знаешь, стыдно мне как-то.
— Что? — сонно спросил Арнис.
— Вот опять я тебе поспать не даю... ладно, потом.
— Нет, ты говори, говори, — Арнис широко открыл глаза, — я теперь не засну от любопытства.
— Ну понимаешь... я вот слышала — всегда один любит, а второй позволяет себя любить. Я вот объективно смотрю, и вижу, ты столько делаешь для меня. А я...
Арнис чуть приподнялся, посмотрел
— Иль, — сказал он, — но я же тебя люблю.
Ильгет поцеловала Арниса.
— Милый... но я-то ведь тебя тоже люблю. И я никак, ну никак не могу сделать для тебя так много, как ты для меня делаешь. Получается, что ты все время отдаешь, а я получаю.
— Солнце мое, — прошептал Арнис, — ты так много мне даешь. Ты подарила мне Арли. И вообще... такое счастье, какое ты мне даешь — ну нет такого больше на земле. И потом, Иль, — сказал он другим тоном, — мне вовсе не кажется, что ты мало делаешь для меня. Вполне достаточно! Это у тебя какие-то комплексы...
— Может быть, — согласилась Ильгет, подумав, — я все время боюсь... у нас все просто настолько хорошо, что я боюсь, вдруг станет иначе.
— Совершенная любовь не знает страха, — пробормотал Арнис, — Господь поможет нам.
— Да, ты прав, конечно же!
— Иль, спой мне колыбельную, а? А то я все-таки не засну сегодня.
Она положила руку на глаза Арнису. И тихо запела, под жизнерадостное гуканье Арли.
Лунный свет, как мед, ложится
На твое окно.
Что ж тебе, малыш, не спится?
На дворе темно.
Светят звезды в черном небе,
Их полным-полно.
Ты на них ни разу не был -
Спать пора давно.
Вскоре опять Ильгет осталась одна. Она даже не знала точно, что, собственно, собирается делать отряд на этой таинственной Анзоре. Ее не посвящали в детали. Какая-то разведка...
Все было, как обычно. Разве что с Арли стало потруднее, пожалуй — отсутствие Арниса ощущалось. Но какие это трудности... Ильгет все равно успевала и работать в СИ, и немного тренироваться. В октябре в Коринте проводили выставку собак, как всегда, сопряженную с рабочими испытаниями. Ильгет выставила Ноки, несмотря на свой уже довольно большой живот. От хендлера и не требовалось большого напряжения. В экстерьерном ринге Ноки оказалась 6й — отличный для Коринты результат, а на испытаниях, несмотря на отсутствие диплома, еще улучшила свои показатели, и в итоге вышла на четвертое место среди собак моложе трех лет.
Еще Ильгет продолжала писать роман.
Удивительно — неисповедимы гормональные изменения — в этот раз беременность и наличие маленького ребенка нисколько не мешали Ильгет писать. Она еще раз съездила в монастырь дарит. Собирала информацию об Эдолийской империи — иногда ей казалось, она уже живет наполовину в том времени.
Но самым главным для Ильгет все-таки оставалась малышка, растущая внутри, и маленькая Арли, личность которой уже начала проявляться. К полутора годам Арли заговорила, и сразу — целыми предложениями, это тоже нормально для квиринского ребенка. Девочка была необыкновенно очаровательной — светлые волосы, разве что чуть потемнее, чем у Арниса, золотистого оттенка, и глубокие, унаследованные от матери, большие карие глаза. На нее даже на улице оглядывались — такое странное, будто неземное очарование излучало личико ребенка, его темные внимательные глазки. Характер у Арли был живой и упорный, скорее мальчишеский, она почти никогда не плакала, предпочитала играть одна, на прогулках смело (даже слишком смело, с точки зрения Ильгет) исследовала местность, любила лазать и плавать.
Арли давно запомнила несколько коротких молитв, и теперь по утрам, когда они молились вдвоем, забавляла и умиляла Ильгет своим лепетанием: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь».
Ильгет каждый день описывала для Арниса все новости, все милые словечки, все проделки Арли, вкладывала в письма новые и новые снимки... Она знала, что Арнис не получает писем, и может быть, вообще не получит. Требования конспирации. Но пусть будут...
По крайней мере, ощущение, что хоть что-то можно сделать для него... хоть чем-то помочь. Хотя бы ласковым словом. И кто знает, может быть каким-то образом он слышит ее и чувствует там, на Анзоре.
Арнис молча смотрел, как собирается Дэцин. Их поселили в одной комнате, для Лервены это — даже роскошь, комната на двоих. Маленькое такое помещеньице, на стене — «Глаз Цхарна», трехцветный символ на красном-белом плакате (цвет крови и цвет внутренней чистоты). Неровная желтоватая краска на стенах, от уровня головы стены и потолок выбелены, и побелка давно уже постарела. Две железные койки, шкаф, дверь в туалет. Боже мой, и это — роскошная гостиница для высоких гостей, а как же живут сами лервенцы? Дело тут не в бедности, нищету Арнису случалось видеть.
Дэцин насвистывал марш юных цхарнитов, действительно, привязалась мелодия, все время по радио крутят. Перед крошечным тусклым зеркалом причесал свои жидкие коротенькие седые волосы, затянул красно-белый шнурок на шее, в знак уважения к принимающей стороне... потом снял шнурок — сегодня ему встречаться с беши, и ни к чему подчеркивать приверженность именно к лервенской стороне. Правильно, подумал Арнис. Пусть думают, что космическим цивилизациям безразлично, с кем сотрудничать (тем более, так оно и есть).
Дэцин стал складывать микропленки и аппаратуру, продолжая насвистывать. Арнис лежал на своей койке, закинув руки за голову. Ему на завод только к одиннадцати, успеется. Вот что будет сегодня с Дэцином? От беши ведь можно ожидать всего, они могут прихватить даже дэггера, а никто не поручится, что в коллективной памяти дэггеров не хранится облик старого члена ДС. И однако Дэцин — официальный глава их делегации, от визита не отвертеться. Да и действительно важна эта встреча...
В Бешиоре работать гораздо труднее. Оттуда редко возвращаются. Даже лервенцы проникнуты мистическим ужасом в отношении беши.