Дорогие мои мальчишки
Шрифт:
Мальчики смотрели на него, ожидая ответа.
– Ну, в общем, мы с тех пор играем так, - попробовал дополнить Валерка.
Капка резко осадил его:
– Это, может быть, ты играешь, а я, например, лично не играю, а действую так.
Плотников вдруг тепло и загадочно улыбнулся:
– Интересно задумано. Свежая голова у Гая была. Почему же вы только тайну такую храните?
– А чего зря раззванивать!
– уклончиво отвечая Капка.
– Погоди. Скромность - это одно, а скрытность -совсем уж другое дело. И ни к чему, мне кажется, тут такую таинственность
– А чего я буду делать там?
– Ну вот, здорово живешь! То же самое и будешь делать, но только лучше будешь делать. Увереннее. Яснее. И помогут тебе когда надо. И поправят вовремя.
Директор Судоремонтного и начальник школы юнгов с интересом следили за этой беседой.
– Синегорцы... синегорцы...
– повторил Плотников.- Вон какое имечко приняли!
– Конечно, Иван Акимыч, - вмешалась Ангелина Никитична, - уж играли бы...
– Мы не играем, - повторил Капка.
– Ну, я не знаю, как у вас там называется...
– Дело не в названии, а в делах хороших...
– возразил Плотников.- А что это все-таки за герб такой?
– проговорил Плотников, разглядывая бумажку, на которой был нарисован знак синегорцев.
– Погодите, погодите, где это я уже видел его?.. Стоп!.. Да я же у Юрки, у сынишки моего, в тетрадке это видел! Он что-то там вычерчивал схожее, помнится мне...
Плотников вскинул голову и посмотрел на мальчика.
– А он тоже давно у нас, - сказал Капка.
– Да ну!
– обрадовался Плотников, но спохватился и осторожно взглянул на Ангелину Никитичну.
– Его, как лучшего шахматиста, приняли, и он кружок у нас вел. И вообще подходит.
– Да, только...
– начал было Тимсон, впервые подав голос за все это время, но тут же замолчал и покачал головой.
– Тимка!
– прошипел Валерка.
– Молчу, - сказал Тимка.
– Ну, в чем же дело?
– заметно обеспокоился Плотников.
– Дома его больно уж строго держат, - пояснил Тимсон, - чуть на лодке уже сразу не пускают. Боятся. Что мы его, топить собираемся, что ли?
Плотников от всей души расхохотался. Засмеялись и все другие.
– Ну, а все-таки, что же это за игра у вас была, откуда затонские синегорцы имя приняли и почему у них герб такой? Кто скажет?
– Это пускай Валерий расскажет, он вместе с Арсением Петровичем целую историю написал, когда прошлое лето в лагере были... У нас там даже самодеятельность когда проводили у костра, Валерка выступал с этим. И мы после поклялись, что будем так действовать.
– Рассказать?
– Валерка вопросительно посмотрел на всех.
– Очень интересно. Послушаем.
И Валерий Черепашкин рассказал товарищу Плотникову, начальнику школы юнгов и директору Судоремонтного историю Трех Мастеров.
Глаза его блестели, нежные щеки покрыл лихорадочный румянец, он вскакивал, размахивал руками и рассказывал о Синегории, о людях с Лазоревых Гор, о страшном нашествии Ветров, о короле Фанфароне, о злом Ветрочете Жилдабыле. Голос Валерки задрожал, когда он описывал, как Амальгаму, прекрасного Мастера Зеркал и Хрусталя, бросили в темницу.
Он перевел дыхание и замолк.
– Ну, ну! И как же дальше было?
– спросил с интересом Плотников.
– Сейчас, - сказал, переводя дух, Валерка.
– Сейчас расскажу дальше...
Черепашкин прислушался. На поле давно уже бухал мяч и раздавались трели судейского свистка. Кто-то вошел в кабинет и напомнил товарищу Плотникову, что матч продолжается. Вторая половина игры уже началась, надо идти на места.
Плотников с сожалением встал.
– Ах ты беда!
– проговорил он.
– На самом интересном месте! А надо идти. Ну, когда-нибудь доскажешь. Непременно. Очень хочется знать, как это все там у вас в Синегории в конце концов получается. Спасибо, товарищи... Так Юрка мой, говорите, тоже? Синегорец? Да? Скрывал, свиненок... Ну что ж, если сыну такое доверие оказываете, то, надеюсь, и отца не обидите. Идет?
Он крепко пожал руки всем троим синегорцам, задержал руку Капки, хотел что-то сказать, должно быть, но передумал, похлопал Капку по плечу, шумно вздохнул и пошел к выходу.
Гости последовали за ним. Когда мальчики убежали вперед, чтобы скорее попасть на места, Плотников сказал задумчиво:
– Толковый народ растет! Ведь этот вот, командор их, как его... Бутырев, что ли?
– Бутырев Капитон, - подтвердил директор.
– Ведь представить себе только, сколько на его плечи легло! Мать убита, отец на фронте, тоже неизвестно, жив ли еще, на руках две сестренки... Не по годам забота. Работа в Затоне, чего говорить, товарищи, нелегкая. А он еще с этими синегорцами возится. Заботник. Великий заботник!
– Дерутся они, дьяволята, с вашими этими юнгами,- пожаловался неожиданно директор начальнику школы.
– Задирают ваши.
– Ну, ваши тоже в долгу не остаются, - сказал тот.- А у меня, кстати, к вам просьбишка была как раз. Барка-сик я один там видел в Затоне. Вот если бы там немножко двигатель перебрать да кое-что подправить, была бы у моих юнгов посудина. А то совсем осухопутились. Не могли бы вы нам помочь?
– Вот и дело!
– воодушевился Плотников.
– Споются. Тут вам и польза и мораль. И дракам конец. Только уж придется вам, товарищи моряки, покланяться нашим. Там у них свои законы, мальчишьи. Своя порука. Пусть уж и договариваются сами.
Он, видно, все еще был под впечатлением разговора с ребятами.
– Золотой народ. Заботники. А фантазии-то сколько! Ах, мальчишки мои хорошие!
ГЛАВА 18
Поговорим, как мужчина с мужчиной
– Здесь проживает товарищ Бутырев Капитон?
– Входите, отперто!
– крикнул Капка.
Стукнула щеколда, дверь в сени растворилась. Вошел Виктор Сташук. Увидев его, Капка поднялся. Он был озадачен и готов ко всему. Сташук, разглядев при свете коптилки Капку, тоже замер от неожиданности и сделал поворот к двери, готовый уйти.